– Мой машина – не тощая ишака…
Не проронив ни единого слова, широкоплечий мужчина, сидевший на правом сиденье, толкнул рукой дверцу, грузно вывалился наружу. Он раздраженно поморщился и тяжело зашагал вперед…
Молодая женщина выпекала лепешки и никого в гости не ждала. Она нервно вздрогнула, когда скрипнула покосившаяся дверь и в узком проеме показалась плотно сбитая фигура нежданного гостя.
– Мир твоему дому, Замира. Да ниспошлет тебе Всевышний Аллах свою благодатную помощь. Трудно тебе приходится без мужа…
Пряча опечаленные глаза, хозяйка тяжело вздохнула. В ней давно сидела и надежно укрепилась уверенность, что все на их несчастливой земле случается исключительно по одной воле Аллаха. И лишь одному Всевышнему дано знать, кого и когда он призовет к себе.
– Пришло время отомстить за смерть твоего мужа Заурбека…
Скорбящая горянка замерла. Поняла она, что вот и настал тот час, к которому она столько времени готовилась.
– Наша семья никому и ничего не прощает…
Не снимая папахи, мужчина присел на единственный табурет. Вся скудность обстановки гостя не удивляла. Деревянные нары заменяли кровать. Вместо стола использовали окрашенный в темно-зеленый цвет армейский ящик из-под военно-технического имущества.
– Он еще пожалеет, что перешел дорогу Садыровым…
Дрогнула женская рука. Румяная лепешка выпала из ослабевшей кисти, шлепнулась на выметенный земляной пол. Учуяв дурманящий запах, из норки вылезла крыса, схватила упавший с неба кусок.
– Он едет не один. С ним русский. Ты должна убрать обоих…
– Я все сделаю, если позволит Всевышний…
– У тебя в запасе не больше часа… Они проследуют через пост.
Жалобно скрипнула дверь, толкаемая сильной и уверенной рукой. Мужчина, не попрощавшись, ушел, оставил вместо себя тревогу.
Напряженно глядя в темный угол, молодая горянка машинальными движениями накидала горячие, с пылу и с жара, лепешки в холщовую котомку поверх туго обмотанного довольно увесистого свертка…
Сержант Ильин удивленно моргнул, когда за его спиной тихим шорохом посыпалась на дно окопа земля и грудной голос произнес:
– Соскучилась. Сил не осталось ждать до вечера…
Кинув предупредительный взгляд в сторону бойца Кирьякова, старший передового наблюдательного поста чуть слышно шепнул:
– Погодь, сейчас Серко спроважу…
Отосланный сержантом, рядовой, недоуменно пожимая плечом и недовольно ворча, поволочил уставшие ноги в сторону аула.
– Приспичило… будто не знаю, что бабу он тискает…
Поправляя платье, смущенно опуская залитое яркой краской лицо, женщина показала рукой на котомку:
– Лепешки тебе испекла. Молочка прихватила…
Удовлетворенный и насытившийся, парень утомленно откинулся к стенке окопа и захрапел. В уголках его губ пузырилась слюнявая пена.
Прильнув к оптическому прицелу снайперской винтовки, горянка терпеливо выжидала. Гости не появлялись, и послышались шаркающие шаги возвращающегося Кирьякова.
– Глянь, недурно вы тут устроились! – рядовой схватил наполовину опорожненную бутыль с молоком. – А мне ты дашь?
– Дам… – женщина, испуганно моргнув, кивнула головой.
Покорно шагнув к бойцу, она послушно приподняла подол, оголяя бедра, ослепляющие молодого парнишку своей не загоревшей белизной.
– Яка ты гарная… – боец, вздрагивая, дотронулся до тугой груди.
Жадно ощупывающие женское тело руки внезапно ослабли, а сам солдатик пьяно покачнулся, присел на дно окопа. Стриженый затылок скользнул по земляному брустверу. Ноги, вздрогнув, выпрямились.
– Поспи, сосунок, – Замира качнула головой. – Не дорос еще…
Прокатившийся по полю слабый порыв ветерка принес с собой нарастающий гул двух приближающихся машин. Замира встрепенулась и снова схватилась за снайперскую винтовку.