Хозяин кабинета впервые за столько времени соизволил лишь немного приподнять голову, а вместе с ней и взгляд тёмно-серых (отражающих свет золотистой голограммы рисунка) глаз на своего взбрыкнувшего подчинённого. Хотя на его весьма симпатичном (как и у подавляющего большинства цессерийцев) лице, так и не промелькнуло не единой человеческой эмоции.

- Прошу меня извинить, мой мессир. Я определённо позволил себе лишнего.

Мессир? Выходит, ко всему прочему, он имел один из высших жреческих титулов, доставшихся ему ещё на Цессере?

Как интересно.

Хотя Адарт испытал очень даже искреннее удивление. Ведь он едва ли не впервые столкнулся с подобным родом раболепия, выказанным одним из сильнейших цессерийцев. Очень сомнительно, чтобы на данную должность могли взять кого попало без соответствующих навыков и тысячелетней сноровки. Но, естественно, ничего по этому поводу произнести не рискнул. Так и простояв, не шелохнувшись, всё то время, пока с него снимали кандалы со смертельным для любого человека ошейником. Зато успел чуть более внимательней рассмотреть лицо мессира, определённо не подпадающее под черты большинства выходцев из хорошо известных ему родовых кланов.

Он бы его назвал, скорее, немного мясистыми, а не утончённым или породисто аристократическими. Хорошо развитая челюсть (и не удивительно!) с изящной и буквально точёной линией квадратного подбородка и широких скул; весьма чувственный изгиб небольшого, но и не маленького рта; фактурный и при этом относительно прямой нос. Ну, и ко всему прочему, густые тёмные брови, подчёркивающие брутальность прямолинейного взгляда более светлых и очень даже выразительных глаз. Как правило, от подобного исподлобья взгляда у большинства землян начинает непроизвольно повышаться артериальное давление и неслабо так расшатываться эмоциональный фон. Причём связано это отнюдь не со способностью данного цессерийца вызывать в ком-то своим безупречным видом и пристальным взором бурю естественной симпатии на его импозантную внешность. Поскольку он мог в буквальном смысле подчинить волю абсолютно любого человека, а, возможно даже, и более слабого соплеменника, без какого-либо дополнительного усилия со своей стороны. Только поэтому подобные ему мессиры и занимали столь высокие должности в самых древних ведомостях и министерствах Цессерийской Колыбели. Ведь именно такие, как он, и являлись их создателями.

- Определённо, Кастер. – он бы мог и не отвечать своему совсем немного зарвавшемуся подчинённому, но всё же предпочёл ответить. Коротко, без единого грамма эмоций в идеально поставленном голосе, тем самым подчёркивая или указывая истинное место тому, кто попытался ему напомнить, кем он тут являлся в действительности и чем на самом деле привык здесь заниматься (отнюдь не одним лишь созданием изобразительных шедевров с помощью высокоточных технологий управляемого им Палатиума).

Адарт даже сперва не поверил, когда увидел, что Кастер и в самом деле после брошенного ему боссом замечания пусть и не густо, но всё же заметно покраснел (тем более, при наличии светлой и крайне чувствительной к солнцу кожи у цессерийцев, подобные «мелочи» довольно сложно не замечать, ещё и буквально в упор). Но опять же ничего не стал делать или говорить со своей стороны. Хотя мог теперь позволить себе что угодно, учитывая и своё незавидное положение и вполне определённое будущее с запредельно худшим исходом. А может он просто пока ещё присматривался и пытался понять, что ему вообще было позволено, а что нет?

- Теперь можете нас оставить. Я обязательно с вами свяжусь, когда мне понадобятся ваши услуги.