У Чикенкиры, девушки, которую я убила этим летом в Мексике не было ни единого шанса на то, чтобы спастись. А у меня, даже несмотря на то, через что придется пройти в процессе Ритуала, такой шанс был.

И я намеревалась использовать его несмотря ни на что.

Агата направилась к выходу из огромной гостиной, а в камине громко треснула ветка.

– Агата! – окрикнула я женщину.

– Да?

– Я не хочу, чтобы Анджей знал об этом.

Последние дни я изо всех сил старалась держать себя в руках и сохранять видимое спокойствие.

Любимый был настроен благосклонно и искренне верил в то, что Обряд пройдет как надо. Он изо всех сил пытался отвлечь меня всевозможными рассказами о Норвегии и о том, чем можно было бы заняться в наш последующий медовый месяц.

Но, разве можно думать о чем-то еще, кроме собственной смерти, когда знаешь, когда именно она настанет.

Прошлым вечером мне стоило невероятных усилий заставить себя отказаться от ласк Анджея, от того, чтобы остаться с ним, и никуда не уходить. Но я все же сделала это. Это была моя судьба. Моя задача. Будущее многих зависело именно от моей способности сделать то, что я сделала.

Я снова попыталась подняться. Зуб уже не попадал на зуб, тело сотрясала дрожь.

«Надеюсь, что пневмония все же не доберется до моих легких», – подумала я про себя. – «Было бы обидно умереть от такой банальности сразу же вскоре после собственного воскрешения…».

В кустах вновь послышался шорох. Я осторожно приподняла мокрую голову от своей импровизированной постели.

Там, в густых еловых зарослях, четко окрасившихся в предрассветные бледные краски, кто-то был. И я, кажется, знала, что именно.

Мгновение спустя изящная мордочка лани выглянула из-за веток и, кротко вильнув своим коротким хвостиком, направилась прямо ко мне.

– И снова здравствуй, милая… – прошептала я, с горечью понимая, что даже такая дикая красавица сейчас не в состоянии помочь мне подняться. Мне нужен был кто-то повесомее. Например, мой ангел-хранитель.

Буквально через мгновение мои молитвы были услышаны. Послышался тихий хруст веток и хлюпанье мокрой листвы.

– Амелия? – послышался наполненный хрипотцой баритон. – О, господи!

Анджей, облаченный в свой вчерашний ночной наряд, мигом сорвался с места и со всех ног понесся прямиком ко мне.

Сердце наконец-то вышло из коматоза, и так и затрепетало в груди, когда родные теплые руки принялись спешно натягивать на меня одежду.

– Ты в порядке? Ничего не болит?

Ладони любимого принялись ощупывать каждый сантиметр моей заледеневшей кожи.

Я отрицательно помотала головой.

– Нет, все хорошо. Но мне безумно холодно. Воды глубоководного горного озера – не самое лучшее место для времяпрепровождения.

Синие, похожие на бушующее море глаза вдруг замерли где-то над моей макушкой:

– Как я понимаю, ритуал был свершен.

Я неловко ощупала свои волосы. Только сейчас до меня дошло осознание того, почему голова казалась настолько тяжелой. Дело было вовсе не в том, что мне пришлось ненадолго умереть, а в том – что на нее был надет огромный венок из водяных лилий и еще каких-то неведомых для меня водорослей, в центре которого красовался золотисто-оранжевый кленовый лист.

Все это я увидела в отражении кристально-чистой водной глади, которая запросто могла бы стать моей могилой.

Молодая лань так и вертелась рядом, утыкаясь в меня своим черным влажным носиком.

– Это она привела тебя сюда?

Анджей утвердительно кивнул.

– Я вдруг проснулся посреди ночи и понял, что что-то произошло. Сердце вдруг словно кинжалом проткнуло…

Я многозначительно посмотрела на возлюбленного, а потом потрепала по загривку животное.