Испарина, покрывавшая стекла начала постепенно растворяться, пропуская внутрь помещения яркий лунный свет.

Я так и не заставила себя укрыться одеялом. Бледная кожа бедер так и сияла в темноте.

С губ сорвался вздох.

Очевидно, что сон так и не придет ко мне сегодня.

В уши были вставлены наушники, а там, в крошечных динамиках – звучал хрипловатый голос Эммы Рут Рандл, выдающий очередную меланхолично-темную балладу:

«О, Сара… Пыталась ли ты хоть когда-нибудь перестать быть слабой?

Пыталась изгнать ее из своего бренного тела? Пыталась отнять волю у волны?»…

Сколько раз я уже слушала эту песню, и все никак не могла наслушаться.

Простой мотив на кельтский манер, низкое звучание гитарных струн, темная меланхоличность и какой-то драматический романтизм одновременно, проникающий под самую кожу.

Вдруг, совершенно неожиданно, что-то внутри меня как будто надломилось. Сердце забилось чаще, а к горлу подкатил тугой ком.

Мысли словно сбились с нужного ритма, а в ушах зашумело.

Сама не знаю зачем, но я вдруг осторожно поднялась с постели и направилась к двери, ведущей наружу.

Ноги сами по себе забрались в высокие темно-зеленые резиновые сапоги и понесли меня прочь.

Прочь из домика Ясмин, прочь из этого согревающего нежного воздуха, прочь от Анджея.

Я открыла дверь, и замерла на мгновение. Вокруг было невероятно тихо. Деревья осторожно покачивали ветвями, луна освещала своим сиянием все вокруг, а в нос врывался резкий запах прелой листвы и хвои.

Что-то шевельнулось в растительности неподалеку, и одно короткое мгновение спустя из глубин густых ветвей на меня пристально уставилось два огромных черных глаза.

Песня все еще ласкала слух, а мысли никак не желали прийти в норму.

Я прикрыла за собой дверь и осторожно пошла к ступеням.

По обнаженным ногам скользнул холодный «язык» промозглого ночного воздуха, но я не почувствовала ни холода, ни страха, ни тревоги. Ничего.

Только неподдельный интерес, и желание двигаться вперед.

Послышался еще один шорох, и из листвы неловко вышло невероятной красоты создание, с длинной изящной шеей, коричневато-желтой шерстью в мелких яблоках и сильными быстрыми ногами.

Лань. Молодая. Без рожек. Совсем беззащитная.

Под ногами захрустело и захлюпало. Влажная земля, перемешанная с листьями и тонким хворостом совершенно не желала, чтобы ее беспокоили.

Я осторожно двинулась навстречу животному, а оно – навстречу ко мне.

Одно короткое мгновение, и прекрасная мордочка подалась вперед, позволяя провести по ней рукой.

– Хорошая, хорошая, – прошептала я, проходясь пальцами по мягкой шерстке.

Лань прикрыла глаза и на одно короткое мгновение прижалась прямо ко мне.

Я опустила голову и с наслаждением втянула в себя исходящий от животного запах леса и полевых цветов.

– Ты хочешь мне что-то показать. Ведь так?

Словно поняв каждое слово, лань вновь открыла глаза, посмотрела на меня с какой-то невероятной грустью и осторожно направилась в сторону деревьев.

Недолго думая, я пошла следом.

Песня в наушниках на мгновение затихла, а затем пошла на повтор.

Молодое прекрасное животное вело меня вперед, а я послушно следовала за ней.

Примерно полчаса спустя деревья стали редеть, а сквозь кроны проступили очертания водной глади, подсвеченной сиянием луны.

Еще пару шагов, и мы с красавицей оказались на небольшой плоской поляне, раскинувшейся где-то на северной части озера.

Дом Ясмин (а вместе с ним и Анджей), остались далеко позади, ровно, как и вся моя прошлая жизнь. Скоро все должно будет кончиться, и я четко это понимала.

Впереди виднелся длинный деревянный мостик, доходящий практически до самой середины водоема.