– Думаю, что теперь, после их воссоединения с Давидом, все изменится. Особенно, с его способностью к телепортации…

На губах любимого застыла ослепительная улыбка, а на щеках проступили ямочки.

Все то время, что он провозился за домом с бензиновым генератором, я старательно мела пыль в сторону просторных двойных дверей, ведущих на веранду. Висящий там масляный фонарь, да керосиновая лампа, закрепленная возле лестницы, ведущей на второй этаж, были моими единственными источниками света, пока (та-дам!) люстра с замысловатыми плафонами из резного дерева не моргнула и не послышалось тихое потрескивание лампочек.

Пылью уже практически не пахло, а вместо спертого и слегка сырого воздуха внутри теперь веяло чуденсым ароматом вечернего леса. Уже сегодня ночью должна была наступить осень, а вместе с этим, каким-то магическим образом заодно появиться те, кого мы так ждали.

Отставив в сторону метелку, я направилась в кухонную зону. Там на аккуратной деревянной столешнице уже наготове стояла бутылка воды и небольшая стопочка хлопковых тряпочек.

– Знаешь, несмотря на то что у нас с Давидом все это время были некоторые разногласия, я все же думаю, что рано или поздно смогу начать ему доверять.

– Правда?

Анджей стянул с себя пуховик и нацепил его на небольшой крючок, расположившийся практически прямо возле дверного косяка.

Когда он захлопнул переднюю дверь, на душе стало еще более спокойно. Не знаю почему, но лесная тьма с самого детства пугала меня до ужаса. Когда-то я отчетливо понимала, что в такой час там не может быть ничего кроме копошащихся животных и насекомых, теперь же, когда я плотно связала свою жизнь со сверхъестественным миром и встретила Рихарда Мюллера, эта самая тьма приобрела гораздо больше дополнительных смыслов и страхов одновременно.

– Я всегда поражался тому, насколько сильно всех могут выдавать глаза. Даже у таких могущественных вампиров, как Мюллер никогда не получалось врать убедительно, если при этом смотреть аккурат прямо в них…

Я на одно короткое мгновение перевела взгляд на любимого, но тот поспешил стянуть с себя успевшие покрыться грязью резиновые сапоги и принялся осматривать прихожую в поисках чистой пары обуви.

– Киан не исключение. Стоит только на одно короткое мгновение посмотреть на него, когда он говорит о Ясмин или обнимает ее… Амелия, он скорее убьет себя, чем снова оставит любимую.

Произнося последнюю фразу, Анджей вдруг выпрямился и бросил взгляд мне за спину.

– Давид.

Он замер и продолжил пристально вглядываться куда-то в темноту.

Недолго думая, я обернулась.

Позади не было ничего, кроме раскрытых настежь задних дверей, ведущих аккурат в лес, да все еще горящего на веранде фонаря.

– Ты в порядке? – поинтересовалась я, откладывая в сторону инвентарь для уборки и направляясь прямиком к любимому.

Мои ладони легли на его неожиданно раскрасневшиеся прохладные щеки.

– Анджей?

Вторая попытка увенчалась успехом, и он наконец посмотрел прямо на меня. В синих глазах читалось самое настоящее недоумение. Словно последние несколько минут он был где-то очень и очень далеко.

– Ты что-то сказала?

– Что с тобой?

Анджей вновь бросил короткий взгляд в сторону дверей, его прохладные ладони накрыли мои, и он отрицательно мотнул головой.

– Ничего. Просто… я немного устал. Наверное, стоит вскрыть еще один запас. Тех двух пробирок оказалось явно недостаточно. Я уже слишком давно не двигался… настолько медленно.

Я внимательно вгляделась в его лицо. Два темных «бушующих океана» посмотрели прямо на меня. Мы оба замолчали, позволяя добраться до перепонок только шуму ветра, что пробивал себе путь через густые ветви деревьев.