Эти полтора месяца мне казалось, что я никогда не согреюсь. В больших аудиториях в институте было холодно, из окон дуло. Дома тоже было холодно, у нас даже промерзла стена на кухне и покрылась изнутри инеем. Я мерзла везде, я постоянно что-нибудь ела и по несколько чашек в день выпивала горячего чая. Однажды к нам пришла Валя и принесла мне кофту из собачьей шерсти. Она ездила к бабушке и упомянула в разговоре, что я плохо справляюсь с холодом. Баба Клава, недолго думая, вручила Вале кофту, которую связала летом, и попросила подарить мне. Тысячи раз потом я вспоминала бабушку Клаву с благодарностью за этот подарок.

Модница-Кира жила в ином мире.

– Я никогда не надену валенки! – с гримасой легкого отвращения на лице произнесла Кира, увидев мои обновки. – Ты выглядишь в них как колхозница на уборке сена!

– Кира, сено убирают осенью! – рассмеялась я. – И валенки не носят, в них осенью жарко.

– Ну не сена! – махнув рукой, рассмеялась Кира. – Выглядишь в них ужасно! И эта кофта… Где ты ее взяла?!

– Это подарок бабы Клавы… Она очень теплая! – защищалась я.

– Она очень серая и лохматая! – скривила рожицу Кира.

– А тебе в твоих сапожках не холодно? – спросила я.

– Конечно, холодно! – ответила Кира. – Но представить себя в моем красивом пальто и в валенках я даже в страшном сне не смогу! Даже не представляю, что сказал бы Гер, увидев меня в них…

– Кира! В валенках теплее, и в морозы здоровье важнее красоты! – отчитывал ее Гер своим генеральским голосом, когда приехал в отпуск в феврале и нашел свою возлюбленную кашляющей, с насморком и высокой температурой.

Все две недели пребывания в Ленинграде Гер провел рядом с Кирой, которая сначала лечилась дома, а потом ее положили в больницу, поставив диагноз «воспаление легких». В больнице она пролежала больше месяца, мы с ее родителями по очереди навещали ее, поддерживали в ней бодрость духа и приносили разные вкусности. После выписки из больницы Кира потом еще несколько месяцев восстанавливала здоровье, ходила на физиотерапию и на прогревание. К своему дню рождения. К концу мая моя подруга, наконец, выздоровела.

– Мы с вами «ждущая троица». – рассмеялась Кира, когда она, я и Валя гуляли в парке и ели мороженое по случаю дня ее рождения. – Я жду, когда через год закончу институт и уеду к Геру, Валя ждет возвращения Гриши этой осенью, а Лиза – возвращения своего Яна следующей осенью.

– Это не справедливо! Почему Ян служит три года? Ведь Гриша служит два! – воскликнула я.

– Видимо в пехоте меньшему нужно учиться, чем в военно-воздушном флоте, – тоном учительницы ответила мне Валя.

– Мне все равно. Я так хочу, чтобы Ян поскорее вернулся! – нахмурилась я.

– Лиза, у нас с Гером уже четыре года любовь на расстоянии, это можно вынести. – сказала Кира. – Помнишь, как я рыдала, когда Гер уезжал? Конечно, я очень скучаю по нему, иногда просто до слез, но меня согревает мысль о том, что еще чуть-чуть и мы поженимся.

– Валя, а вы с Гришей пишите друг другу письма? – спросила я.

– Нет, – ответила Валя и достала из сумочки платочек, чтобы вытереть руку после мороженого.

– И ты это так спокойно говоришь? – удивленно подняла брови Кира.

– Скоро он вернется и все станет ясно, нужна я ему или нет, – спокойно ответила Валя.

– А он тебе нужен? – я внимательно посмотрела в красивые раскосые глаза Вали, она покачала головой, говоря «да», и печально улыбнулась.

Гриша не писал Вале, он писал Кире. Кира рассказывала мне, что в одном из писем он признался ей в любви.

– Я давно это подозревала… И что я могу поделать? – пожала плечами Кира. – Гриша очень хороший, я тепло к нему отношусь, он настоящий друг, но я люблю Гера, на всю жизнь!