Но здесь события пошли совсем не тем фарватером, к которому привыкла эта бывалая, и в общем-то, повидавшее всякое «бригада». Хлюпик с заднего сидения встал, и сделав шаг навстречу Пузырю и Гнутому, четко произнес:

– Верните девушке ее вещь. Сейчас, она под одеждой этого отрока. Я все видел.

То ли необычно спокойный тон голоса, то ли странный термин «отрок», резанувший слух, но обалдевшие от подобной наглости «быки», вначале даже не нашлись с ответом. А Снулый отметил, что юноша говорит со слабым, но все-таки, вполне ощутимым акцентом.

«Иностранец, блин! Хренов внук Патриса Лумумбы! Придется успокаивать…»

Прежде чем он успел додумать мысль, опомнившийся Гнутый шагнул навстречу юному придурку, явно намереваясь нанести свой знаменитый «тычок». Ничего особенного, никаких средних и даже легких телесных повреждений. Просто у молодого человека временно собьется дыхание и минуту или две, он будет вынужден простоять в согнувшемся положении, судорожно хватая ртом воздух.

Однако далее, случилось удивительное. Снулый готов был поклясться, что еще до того, как Гнутый приблизился к «объекту» на расстоянии удара, тот сделал рукою легкое движение, словно вкручивая невидимую электрическую лампочку.

Здоровенный бугай вдруг застыл на месте, почему-то плотно прижал руки к туловищу, и через пару секунд стал истошно орать.

– Ааа… Пусти, раздавишь! Пусти, сука!

Рванувшегося на помощь напарнику Пузыря, постигла та же участь. Ничего не понимающие Антоха с Жердяем, невольно попятились назад, вопрошающе глядя на шефа.

Да уж, тут растеряешься! Конечно, в случае необходимости они могли помочь «прикрывалам», но вообще-то, это не их профиль. Да и что можно сделать там, где не справились два таких качка?

А в это время со Шкетом, попытавшемся ретироваться в переднюю часть салона, подальше от студентки и ее странного защитника, происходили и вовсе удивительные вещи.

Так же, как и «быки», он вдруг застыл на месте, медленно, словно пытаясь сопротивляться, опустил вниз руки, и – Снулый не поверил собственным глазам – вроде бы слегка поднялся в воздух!

– Аа-а! Дяденька, не надо! Ее лопатник у меня, я вспомнил! Пустите меня, я отдам! Все отдам, только пустите!

«Вспомнил он, видишь ли! Ах ты, гаденыш! Ну погоди, выберемся отсюда, я тебе тоже, вспомню!» – несмотря на неординарность ситуации, возмутился про себя Снулый. Но в целом, он, как и прочие свидетели событий, пребывал не то чтобы в легкой, а пожалуй, приближающейся к «средней», а то и «сильной» прострации.

К счастью, обстоятельства не потребовали от него, никаких действий. Все разрулилось, само собой.

– Миша, останови! – вдруг завопила кондукторша.

Водитель плавно затормозил, прижался к обочине, и так как до официальной остановки было еще далеко, открыл лишь переднюю дверь. Далее все происходило, как при ускоренном воспроизведении видеозаписи. Обретший свободу движений и кажется, довольно-таки резко «приземлившийся» на пол автобуса Шкет выхватил из под куртки кошелек, бросил его своей несостоявшейся жертве, и тут же ломанулся к выходу.

Через пару секунд, за ним последовали замолчавшие к тому времени Пузырь с Гнутым (скорее всего, на крики у них уже просто не хватало сил), а также все прочие пассажиры автобуса, исключая юную виновницу инцидента и ее удивительного заступника.

Естественно, Снулый тоже не пожелал отрываться, от широких народных масс. Лишь оказавшись на свежем воздухе, он слегка опомнился и вперил в автобус злобно-удивленный взгляд. Передняя дверь захлопнулась (причем в нее чуть было не проскользнула кондукторша, почему-то тоже вознамерившаяся прогуляться пешком) и машина начала набирать скорость.