– Много ты понимаешь! – поджав губы, огрызнулась женщина.

Дверь в мою комнату открылась, и ведунья удивлённо уставилась на меня.

– Что-то не так? – спросил я.

– Всё не так. Ты чего вскочил? Уходила, ты трупом лежал, а сейчас сидишь, как ни в чем не бывало…

– Мне уже гораздо лучше. Но, если честно, лучше б сдох, – грустно проговорил я и добавил, – жрать хочу, а Милёна не даёт. Говорит, что без тебя не даст ни кусочка. Вот сижу, думаю, кого из вас съесть первой.

Девушка озорно хихикнула, но ведунье удалось спрятать улыбку.

– Алекс, не морочь мне голову, достаточно того, что Милёне заморочил, – с досадой проговорила Жизнемира, – давай, раздевайся, раны буду смотреть. Оделся он, понимаете ли…

– И когда это я успел ей голову заморочить? – рассуждал я вслух, раздеваясь, – я ж без сознания лежал.

– Не знаю, – отмахнулась женщина, помогая мне снимать повязку.

Осмотрев грудную клетку и ногу, она задумчиво посмотрела перед собой.

– Что-то не так? – спросил я. – Или ты на меня ещё сердишься?

– Да не сержусь я. Странно, вчера раны ещё сочились, а сейчас выглядят, как будто им уже месяц. Странно! – ещё раз проговорила Жизнемира и опять внимательно посмотрела на мою ногу.

Действительно, на ноге остался тонкий шрам. Я знал, что ещё несколько часов – и следа вообще не останется. Но говорить об этом посчитал преждевременным.

– Я же говорю, я здоров, а вы меня кормить не хотите, – продолжал я, надеясь отвлечь ведунью.

– Это действительно странно,– сказала она, не обращая на меня внимания.

– Вас не поймёшь. Не заживает – плохо, заживает – странно. Никакой логики. Будьте, по крайней мере, последовательны!

– Давай голову разбинтую, – Жизнемира стала снимать повязку.

– А с головою-то что было? – спросил я, – меня, вроде, по голове не били.

– Не знаю. За ухом кожа язвой воспалилась, потом заражение пошло. Если бы не вскрыла, худо тебе пришлось бы. Думаю, яд там был. Ты так и не сказал, с кем ты сцепился.

Меня обдал холодный ужас понимания. ЧИП! Господи, там же ЧИП! Я быстро посмотрел внутренним взглядом в то место. Девственная чистота. Тут же был клубок энергетических нитей! Я резко отстранился от Жизнемиры и проговорил мёртвым голосом.

– Всё! Вот теперь я действительно никто и никак! Довыпендривался!

– Что случилось? – забеспокоилась женщина, а наблюдавшая за нами Милёна побледнела.

– Я умер. Всё. Меня нет, – простонал я, садясь на кровать, обхватив голову руками, и моё отчаяние отразилось ужасом в глазах девушки.

– Поясни! – строго сказала ведунья.

Ну, как это сделать? Рассказать всё-всё? Тогда мне может не поздоровиться. Старая друидка владеет недюжинной силой и пользуется ею получше меня. Как она среагирует на то, что иномирянина спасала? Это большой вопрос. Она и так относится ко мне с явным недоверием, а тут такая история.

– Там клеймо было, татуировка. Родовое. Без него я ничего не смогу и …

– Фу ты! Напугал, – выдохнула женщина, – сила, данная тебе Матерью-Природой, от тебя ж никуда не делась.

– Я не знаю, как тебе рассказать. Но, поверь, я теперь, как младенец,– я посмотрел в глаза женщине.

– Из младенцев вырастают взрослые мужи, дай срок, и все образуется, – не согласилась Жизнемира.

– Нет у меня этого самого срока. После того, как я вышел из портала, вся моя жизнь превратилась в погони, драки, убийства… Бл@@ские монстры! – выругался я. – Ну почему они меня не прибили?! Почему из-за меня умирают другие? Ведь ничего не делаю такого, просто живу! – я обхватил голову ладонями. На душе было холодно, и появилось мерзкое ощущение надвигающихся неприятностей. Злость понемногу проходила, уступая место опустошённости.