То, чего она так боялась, видимо, и произошло.

Отбросив в сторону все правила нахского этикета, Чилла переступила порог родственников мужа.

– Ваш брат задержался в горах дольше обычного. Я боюсь, что с ним что-то случилось, до сих пор он всегда возвращался в назначенный им самим день. Может, стоит поискать его? Вам, мужчинам, должно быть, известны все горные тропы…

Братья переглянулись. Невестка не увидела на их лицах ни беспокойства, ни печали.

– Нам известно, что произошло с нашим братом и где он, нечего чужим искать его, – жестко сказал старший из братьев. – Если нужна будет чья-то помощь, мы сами скажем об этом. И ты тоже уходи в свой Гуни, отныне ты вдова.

– Вы убили его! – в ужасе воскликнула Чилла.

– Закрой свою пасть! – рявкнул деверь. – Кто может спросить с нас за нашего человека?! Он наш, и мы вольны поступать с ним так, как нам вздумается. Не тебе обсуждать наши действия, это не твое дело!

– Но…но… – голос Чиллы дрожал, слезы душили ее. – Но тело… похоронить… как же… без могилы… без надмогильного камня!..

– Ты что, не понимаешь, что тебе говорят? – продолжал деверь все так же грубо. – Или ты испытываешь мое терпение? У тебя только одна дорога! Сегодня же отправляйся в свой Гуни, женщины помогут тебе собраться. И чтобы я не слышал от тебя более ни слова! Разговор окончен!

И братья ушли, оставив своих жен утешать Чиллу…

Молодая вдова в тот же день покинула Курчали. Чтобы не видеть злорадства на лицах убийц своего мужа и их жен, она не проронила ни единой слезинки, пока не покинула этот ставший уже ненавистным ей аул. Но оказавшись одна в достаточном отдалении от него, дала, наконец, волю чувствам…

Перед ее глазами возник образ Тимарболата – короткая черная борода, ласковые, добрые глаза, улыбка… какая-то необычно щедрая, всепрощающая улыбка. Блестящие доспехи, облегающие мощный торс. Огромный баран, вздернутый сильной рукой… В тот день не одна только Чилла смотрела на гостя из соседнего аула влюбленными глазами. Ее ревнивый взгляд уловил немало девичьих глаз, устремленных на молодого курчалинца. Тимарболат пришел в этот день в Гуни на ее, Чиллы, счастье… на слишком короткое счастье…

Долго плакала несчастная женщина, сидя под обжигающими лучами безучастного полуденного солнца, одинаково светящего и для добрых людей, и для злодеев…

Неожиданно у нее закружилась голова, на короткое мгновение она потеряла сознание. Через некоторое время все повторилось. На этот раз головокружение продолжалось дольше, накатила тошнота… Она все поняла!.. В первый раз с того самого дня, как Тимарболат ушел в горы, Чилла улыбнулась. Конечно, она не могла знать, сын у нее будет или дочь, но в одном поклялась бы на чем угодно – в дверь убийц однажды ранним утром, поздним вечером или ясным днем обязательно постучится мститель, который спросит за кровь отца!

Накопившаяся в душе ненависть к убийцам и вера в неизбежную расплату вернули Чилле силы. Она встала и гордо выпрямила согнувшуюся было спину. Суровый крик молодой женщины, перед которой подлые люди выставили горькую чашу раннего вдовства, долетел до притаившегося в низине Курчали:

– Пусть знают в Курчали все сплетники и сплетницы, все, кто позволяет грязным мыслям рождаться в своих пустых головах, а в трусливых сердцах своих поселили злобу, – Тимарболат, подобного которому не было на нашей земле, не ушел бесследно! Если будет дочь – не спастись вам от сиротских проклятий, если же сын – ждите мстителя! Бодрствуйте, убийцы, ибо заснув, вы можете уже не проснуться!..

С этого самого дня в ушах курчалинцев многие годы будет звучать пронзительный крик несчастной вдовы. Он, как предвестник гласа небес, ураганом пронесется по нахской земле…