– Людей через час будить. Сформировать три группы и до ночи осмотреть окрестности. С местными жителями в контакт не вступать, боевых столкновений также по возможности избегать. Строить шалаши, ночи холодные, люди застудятся.

– Раненые… – снова начал было Воробьев, но лейтенант его перебил:

– Помню. Возможно, отыщем более крупные группы десанта. Там должны быть врачи. Но на «авось» надеяться не будем. На карте значится деревня километрах в десяти отсюда. Павел, глянь сюда.

Сержант Чередник посмотрел, кивнул.

– Попробуй дойти до нее. Если есть фельдшер или акушер, забирай его со всеми инструментами и веди к нам.

– Понял.

– С собой возьмешь пяток бойцов, этого хватит. Якушев, сформируй отделение, захвати ручной пулемет и пройдешь вдоль дороги. На открытые места не высовываться.

Третью группу во главе с сержантом Олегом Бородиным лейтенант отправил проверить, нет ли погони, и тоже поискать другие отряды десантников. Приказал всем вернуться до темноты.

– До темноты всего часов пять осталось, – глянул на часы лейтенант Бондарь.

– Главная цель – выяснить, что и кто вокруг нас. Пяти часов хватит. А часы у тебя, Леня, крепкие. Пуля рядом ударила, а они тикают.

Командиры не слишком весело посмеялись, а Бондарь заявил, что часы Кировского завода и не такие удары выдерживали.

– И еще, – после короткого молчания добавил Морозов. – Живым, в случае чего, в плен не сдаваться. Иначе всю роту под удар подставите. Фрицы умеют развязывать языки.

– Наши ребята не такие… – начал было Бондарь, но Федор оборвал его:

– Такие – не такие, а приказ слышали. Здесь не колхозное собрание, пустой болтовни мне не надо.

Бондарь обиженно засопел, но больше в распоряжения Морозова не лез.

– Радиста хорошо бы отыскать, – заканчивая инструктаж, сказал Морозов. – Четыре рации на батальон выдавали. Без связи нам туго придется.

– Будем искать, – коротко отозвался младший лейтенант Илья Якушев.

Назначенные разведгруппы собрались быстро, и двинулась каждая по своему маршруту. Старшина обходил десантников, вооруженных карабинами, и собирал патроны для пулеметов. Бойцам поопытнее оставлял по пять-шесть обойм. Тем, кто помоложе, по паре-тройке. Если кто начинал спорить, терпеливо объяснял:

– Без пулеметов не обойдемся. Немцы ударят, только они смогут отход обеспечить.

Санинструктор Воробьев снова подошел к Морозову:

– Федор Николаевич, двое раненых умерли. У третьего гангрена на руке. Надо резать, иначе умрет, как те двое.

– Значит, будешь резать.

– Я не хирург.

– Я тоже. Но держать человека помогу. Пошли, покажешь.

Когда шагали к временной санчасти, лейтенант увидел, как санитары роют неглубокую яму. Рядом лежали два тела, с лицами, накрытыми чистыми тряпицами. Желтые руки были сложены на груди. Морозов снял шлем, на минуту остановился.

– Мы глубоко рыть не сможем, – сказал один из санитаров. – Земля корневищами переплетена, а лопатки у нас саперные. Гнутся. Авось не обидятся ребята. А, товарищ ротный?

– Как получится, – ответил Федор. – Метр с четвертью хватит.

– Мы тоже так думаем.

Никто из них не знал, что это не последние потери, которая понесет до ночи десантная рота, сумевшая провести два ожесточенных боя и вырваться из кольца.

Группа, которую возглавлял сержант Чередник, через пару часов добралась до хутора, отмеченного на карте. Занимавшийся с детства охотой, которая в зимнее и осеннее время кормила семью, Павел хорошо ориентировался на местности. Шел осторожно впереди и сумел заметить пост на окраине хутора.

Тяжелый мотоцикл «БМВ» был замаскирован ветками, но предательски отсвечивало зеркальце на руле. Да и по другим признакам забайкалец Чередник метров за триста определил присутствие людей. Поднимался легкий дымок небольшого костра, который он сразу почуял, как и услышал стрекотанье сорок.