Молодой десантник, лежавший рядом с замполитом Майковым, застонал от бессилия:

– Что же это творится, товарищ комиссар?

Мина взорвалась рядом с плотом, сбросив в воду сразу двоих бойцов. Следующая взорвалась между бревнами. Плот расползался, затонул «максим», кто-то из расчета цеплялся за бревно.

Десантник, вскочив, грозил кулаком непонятно кому. Пулеметная очередь взбила фонтанчики песка у него под ногами. Майков повалил парня:

– Прекрати истерику!

Переправа была полностью уничтожена. В берег ткнулась единственная уцелевшая лодка с пятью-шестью бойцами. Еще двое бойцов плыли к косе. Они выбрались на отмель и без сил растянулись на мокром песке. Подбежавшие десантники помогли им подняться и дойти до песчаных окопов.

Иван Евсеевич Майков, продолжавший осматривать в бинокль водную гладь, увидел, как наискось, с севера на юг, движется множество понтонов и плотов. Их тоже нещадно обстреливали, но первый переправившийся отряд и огонь батальона Орлова в какой-то степени отвлекли внимание немцев. Они азартно вели огонь по переправе и десантникам, дав возможность другому подразделению преодолеть половину водного пространства.

Эта группа плотов, понтонов, лодок тоже несла потери, но часть ее приближалась к большому плацдарму южнее участка, который удерживал батальон майора Орлова.

– Приманка, – бормотал Иван Майков. – Дорогие у нас приманки. С полтысячи жизней угробили… не меньше.

Замполит не имел права так говорить. Его обязанностью было поддерживать любые действия командования и поднимать боевой дух личного состава. Но капитан столько насмотрелся на войне, что его нередко прорывало.

– Днем на плотах. Да им час потребуется, чтобы реку пересечь. Живые мишени…

К замполиту подвели одного из уцелевших красноармейцев. Перед ним стоял светловолосый сержант, босой, в насквозь промокшей гимнастерке и брюках. Десантники дали ему бушлат, чтобы согреться. Поверх бушлата на плече висела винтовка. Ремня, подсумков и другой амуниции у сержанта не было. Видимо, едва выплыл, но оружие сохранил.

– Представьтесь, – хриплым простуженным голосом сказал Майков.

– Сержант Антон Пичугин, – так же хрипло ответил застывший в холодной воде светловолосый парень. – Командир отделения 618-го стрелкового полка.

Сквозь распахнутый ватник на гимнастерке виднелась ленточка за ранение и медаль «За боевые заслуги».

– Тяжко вам пришлось, – не зная, что сказать еще, проговорил Майков.

– Тяжко, – подтвердил сержант.

– Налейте ему спирту, что ли. Может, сухая одежка найдется.

– Найдем, – ответил кто-то из десантников. – Пошли, Антоха. Согреешься, перекусишь вместе с товарищем.

Он кивнул в сторону другого выплывшего красноармейца. Тот сидел на песке, накрытый шинелью, и мелко дрожал, всхлипывая от напряжения. Он, как и сержант, выжил чудом и все еще не мог поверить в свое спасение.

По откосу карабкались вверх еще пятеро красноармейцев. Им помогали десантники Орлова. В лодке находились также ящики с патронами, гранаты, мешок сухарей, консервы.

– Ну, вы молодцы! – хлопнул одного из них по плечу Костя Левчук. – И сами прорвались, и припасы доставили.

– Может, и молодцы, – угрюмо отозвался старший сержант лет сорока. – А два батальона, бронебойная рота и батарея «сорокапяток» накрылись. Людей, как березовые чурки, в огонь кидают.

Обстрел наверху усилился. Чей-то командирский голос отдавал команды. А другой голос воскликнул:

– Танки… Ну вот и дождались.

– Поторапливайтесь, ребята, – сказал лейтенант Левчук вновь прибывшим. – Занимайте места в окопах.

– Ясно, что не чай пить прибыли, – отозвался старший сержант и, махнув рукой своему отделению, побежал к траншее.