— Мне нет дела до темного языческого ритуала! — рявкнул инквизитор еще более раздраженно, потому что Торк случайно разбил о котелок содержимое нескольких колб.

— Торк, какой же ты идиот! Ты вообще понимаешь, насколько это дорогущие снадобья? Многие собирали, высушивали и терли травы в ступках, чтобы ты обесценивал их труд! Ты вообще осознаешь, что обесценивание чужого труда — это маленькое убийство?

— Мне казалось, что светоносец с окунем на щите должен быть нем как рыба, а ты тараторишь без умолку, — скривился главный из охранников.

Ведьма даже готова была согласиться с ним. Этот странный лекарь действительно говорил слишком много. Однако ее не покидало ощущение, что делает он это с какой-то целью. Что он задумал?

— Окунь говорит лишь о том, что я способен стиснуть зубы под пытками. Ни раскаленной кочерге, ни плетке с вплетенными частицами слоновой кости, ни стальному быку не выпытать из меня ни единого слова. Уж поверьте, племя иргунув, о котором я говорил, может потягаться в этом деле даже с вами, святой отец, — голос Рудхарта утратил привычную веселость и стал каким-то тоскливым, но в то же время в нем угадывались металлические нотки. — У них было много пленных. Простые пехотинцы и один-единственный светоносец — я. Нужно ли говорить, что знания в этой голове были для них куда ценнее? — мужчина постучал указательным пальцем по виску, а его помощники едва заметно напряглись. — Простых пехотинцев содержали в весьма неплохих условиях. Там было тепло и очень даже уютно. Их хорошо кормили, только раз в пару дней приходили иргуны и уводили одного из них. Назад никто не возвращался, потому что их жизненные силы передавали мне. Когда я думаю об этом, мне кажется, что после четвертой жизни им стало интересно, как долго я продержусь. Двенадцатый пехотинец оказался последним. Жертвовать своими соплеменниками они не стали. Зато я, проведя среди них много времени, кое-чему научился. Одной простой истине: жизнь бесценна!

Ибриен показалось, что последняя фраза послужила сигналом. Торк, который так неуклюже копался в сумке, на деле оказался очень проворным. Его рывок к инквизитору занял лишь мгновение. Нож полоснул по горлу, и служитель инквизиции пал замертво. Вечно зевающий Алиус при очередном зевке очень ловко выхватил кинжал, покоившийся в рукаве, и отправил его промеж глаз другому охраннику Ибриен. Третий хотел закричать, но Торк уже вогнал нож ему в живот. Кровь полилась изо рта, и он мешком осел на землю.

Ибриен из Зеленых Холмов

Случись такая бойня на глазах пленницы несколькими неделями раньше, она наверняка испытала бы крайнюю степень испуга. Возможно, образы мертвых инквизиторов являлись бы ей в кошмарах. Но только не теперь. Она спокойно приподнялась на локтях и смотрела, как три человека лишились жизней, и ни одна струна души не оказалась при этом задета. Она не испытала ничего. Даже темного удовлетворения от того, что часть ее мучителей отправилась в мир иной. Как будто перед ней просто обезглавили парочку птиц, о которых только что говорил этот врачеватель. Туда им и дорога.

— Палатку кровью не запачкали? Следы хорошо видно при свете факелов, — Рудхарт бегло осматривал место боя.

— Нет, хорошо сработали.

— Отлично, этот живой? — спросил Рудхарт про того, у которого из живота била кровь.

— Пока да, но жизнь стремительно его покидает.

— Сколько есть, все наше. Тащите его сюда, парни.

Торк и Алиус взяли инквизитора за руки и подтащили к Ибриен.

— Торк, поищи у него ключи от сарамитовых цепей. Они будут мешать ритуалу. Алиус, будь на стреме. Прошу прощения за то, что так грубо схватил тебя за волосы, — обратился он к Ибриен.