– Это поможет тебе разобраться в том, что представляют собой некоторые из твоих одноклассников и чего именно мы стремимся достичь на наших занятиях, – положив бумажку на парту Люс, пояснила Франческа.

Девочка опустила взгляд на листок. Он оказался расчерчен линиями на двадцать клеток. В каждую было вписано по предложению. В эту игру она уже играла прежде, еще совсем ребенком, в летнем лагере в западной Джорджии, и еще пару раз на занятиях в Довере. Нужно было пройтись по классу и сопоставить с каждой фразой одного из учеников. Сначала Люс почувствовала облегчение: без сомнения, есть множество куда более смущающих игр «для снятия напряжения». Но когда девочка присмотрелась к фразам повнимательней – ожидая обычной ерунды вроде «держит дома черепаху» или «мечтает однажды совершить затяжной прыжок с парашютом», – то забеспокоилась, обнаружив там такие пункты, как «говорит более чем на восемнадцати языках» и «бывал за пределами материального мира».

Сделалось едва не до боли очевидно, что Люс единственная в классе не является нефилимом. Ей вспомнился взволнованный официант, принесший завтрак им с Шелби. Возможно, самой девочке было бы уютнее с учениками-стипендиатами. Бикер Брэди сам не представлял, какого удара избежал.

– Если ни у кого из вас нет вопросов, – проговорил Стивен от учительских столов, – можете приступать.

– Выйдите наружу, получайте удовольствие, – добавила Франческа. – Не торопитесь.

Люс последовала за остальными учениками на террасу. Когда они подошли к перилам, Жасмин заглянула ей через плечо и ткнула ноготком, покрытым зеленым лаком, в одну из расчерченных клеток.

– Я в родстве с чистокровным херувимом, – сообщила она. – Чокнутый старый дядюшка Карлос.

Люс кивнула, как будто поняла, что это значит, и вписала в нужное место имя Жасмин.

– О-о, а я умею левитировать, – прощебетала Заря, указывая на верхний левый угол листка Люс. – Ну, не постоянно, конечно, но обычно после того, как выпью кофе.

– Ух ты.

Люс попыталась на нее не пялиться – не было похоже, что Заря шутит. Она умеет левитировать?

Пытаясь не подавать виду, что она все сильнее и сильнее ощущает себя не в своей тарелке, девочка проглядела листок в поисках чего-то, чего угодно, о чем бы она имела хоть малейшее представление.

«Имеет опыт призыва вестников».

Тени. Дэниел сказал ей, как они называются, той последней ночью в Мече и Кресте. Хотя, по сути, на самом деле она никогда их не «призывала» – они обычно появлялись сами, – определенный опыт у Люс все же имелся.

– Можешь вписать меня сюда.

Она показала на нижний левый угол странички. Жасмин и Заря разом посмотрели на нее, с легким испугом, но без недоверия, и отправились заполнять свои листки дальше. Сердце Люс чуть сбавило темп. Возможно, все окажется не так уж и плохо.

В следующие несколько минут она познакомилась с Лилит, чопорной рыжей девицей, оказавшейся одной из тройняшек-нефилимов («Ты можешь различить нас по рудиментарным хвостикам, – пояснила та. – У меня он колечком»). С Оливером, коренастым пареньком с низким голосом, побывавшим за пределами материального мира на летних каникулах в прошлом году («Настолько перехвалено, что я даже описать тебе не могу»). И с Джеком, который, по собственным ощущениям, вот-вот должен был научиться читать мысли и счел, что Люс вполне может записать его в соответствующую клетку («Я так чувствую, что тебя это вполне устроит, я прав?» И он сложил пальцы пистолетом и прищелкнул языком). У нее остались три свободные ячейки, когда Шелби выдернула листок из ее рук.

– Я гожусь и туда, и туда, – сообщила она, показывая на две клетки. – Которая тебя больше устроит?