– Он не убьёт тебя, это не в его правилах, – затараторил дух, – но хочет меня проучить, вот и пугает, только…

Так, всё! С меня хватит!

– Как связаться с Хозяином?

– Повторяю, он тебе не ответит…

– Я – обречённая душа? – просипела, зло покосившись на растерянную Сойран. – Обречённая! Для перемещения в этот мир ты меня утопила? Утопила!

– Но…

– По вашим законам я имею полное право требовать встречи с Хозяином океана! – сбросив плед, несколько раз взмахнула руками, пытаясь раздышаться.

Невнятный бубнёж духа я уже не слушала, как и оправдания. Плевать, что она замышляла изначально. Затея с треском провалилась, и у меня оставались считаные минуты, чтобы испробовать другие варианты.

Умирать дважды за вечер я не собиралась. Это слишком, даже с моей удачей!

«Ужасной мести жаждет моё сердце!

Я беспощадна!

Я беспощадна… Жажду мести я!..»

Ария царицы ночи набатом гремела в ушах, подталкивая то ли к краю пропасти, то ли к спасению. Я понятия не имела, во что выльется эта затея, но противиться внезапному порыву не получалось, да и не хотелось. Фантомная музыка оглушала, укачивая на своих волнах. Как же давно я не пела…

Стоило закрыть глаза, и утопающая в ледяной воде кровать превратилась в сцену, а грубые каменные стены сменил зачарованный лес декораций. «Волшебная флейта» была моей страстью, а ария царицы – самой значимой и любимой ролью. Невероятно сложная и одновременно чарующая, она удивительно тонко описывала моё нынешнее положение и состояние.

Злодейка… чудовище… обречённая…

Первые аккорды прозвучали будто наяву, сметая холод и страх своими грозовыми переливами. И в груди словно взорвался фейерверк. Я пела, пела и пела… растворяясь в звонких колоратурах, вкладывая в арию всю душу и боль. Поднималась до небес на верхних нотах и падала в пропасть, ненадолго уступая фантомной музыке. Казалось, даже волны отвечают мне, а гроза за окном вторит пению фаготов, гобоев и валторн.

Стихия и музыка сплелись воедино, разрушая сковывающие меня цепи и пробуждая внутри нечто древнее, могущественное. Пугающее до дрожи, и в то же время родное…

– Стой! Останови… – отчаянный вопль Сойран захлестнуло ледяной волной, а многочисленные женские голоса за окном продолжили петь, едва я отвлеклась на духа.

Их хор звучал обманчиво мягко и нежно, но сквозящая в нём боль ни на миг не позволяла усомниться, кто именно пришёл на мой зов.

Сирены…

– Пой, ведьма, пой! – услышала бархатный мужской голос. Казалось, в нём переплелись шёпот прибоя и шелест осенней листвы. – Пой для меня, и я отвечу на твои вопросы, – вкрадчиво добавил незнакомец.

Не успела я моргнуть, как убогую, затопленную камеру сменил роскошный кабинет, а позади раздался разъярённый вопль Сойран. Паучиха осталась в темнице.

– Я не веду дела с такими, как она, – услышав тихий смех, я вздрогнула и резко обернулась, наткнувшись взглядом на потрясающе красивого мужчину.

Он сидел в кресле у камина, лениво поигрывая бокалом. Отблески пламени шёлком скользили по породистому лицу, оттеняя пронзительные черты незнакомца и неестественно яркий цвет его глаз. Они были похожи на расплавленный янтарь, пронизанный золотыми всполохами и зноем южного солнца.

– Вы…

– Тот, кого ты так настойчиво звала, – мужчина щелчком пальцев высушил моё платье и указал на второе кресло. Камин тут же полыхнул ярче, маня своим теплом, а на столик приземлился второй бокал, – Хозяин океана, или местная Смерть, если говорить на твоём языке. Но можешь называть меня просто Гаррет.

Мамочки…

– Ты хотела узнать правду о Шёлковой лгунье? – в янтарных глазах плеснулись шальные огни. – Я могу её открыть, но… готова ли ты это услышать? И чем собираешься платить за информацию?