Володя, также как и успешно преодолевший конкурсное сито Олег, находились рядом, заслуженно представляя ядро «отцов – основателей» нашего маленького сообщества.

– Слышал на неделе опять на картошку поедем, только совхоз другой! – энергично зажевывая русскую сыворотку правды, сообщил Миша К. ( для удобства повествования я буду прибавлять к имени своего друга первую букву его фамилии, дабы путать с Михаилом -помором – прим.Автора).

– Я вообще не понимаю, какого черта мы делаем в этой колхозной глуши! – Олег, как всегда, не преминул попинать родную советскую власть. – В зачуханной Америке, в тамошнем колледже, не говоря уже об университете, наверное, и не знают, что такое возможно – вместо обучения собирать разное гнилье!

Он раздражённо раздавил подошвой гнилую картофелину. Сбором картофеля после зачисления в университет, торжественного вручения нам студенческих билетов и нескольких вводных лекций, мы регулярно занимались в ту осеннюю пору.

– Кто виноват, что ты устал, что не нашёл, чего так ждал… – глубокомысленно пропел Володя строчки из любимого всеми «Воскресенья». – Может гитару у Холмса взять?

Под именем известного литературного персонажа скрывался наш однокурсник, имевший в миру вполне прозаическую фамилию, но фанатевший от довольно удачного советского сериала о похождениях знаменитого сыщика. Не стоит и говорить, что его неразлучный приятель получил в связи с этим прозвище Ватсон, хотя по внешности и стилю был полной противоположностью друга английского детектива.

– Да ну! На хвоста упадёт вся их шобла – ебла! – сразу возразил Михаил, знакомя нас с ещё неизведанной частью многочисленных русских диалектов.

– Холмс и Ватсон не пьют! – счёл нужным напомнить я.

– За чужой счёт пьют и трезвенники и язвенники! – голосом Папанова напомнил Володя, отодвигая на время музыкальную часть посиделок.

Впрочем, разговор быстро перетёк в мирное русло, так в те времена у нас не было причин печалиться подолгу. К тому же «книжная» ёмкость была еще достаточно заполненной, что немало способствовало оживлению разговора.

– Мужики! – рядом с нами возникла высокая и могучая фигура Василия Г., компания которого занималась тем же делом недалеко от нас. – Дайте огоньку!

Прикурив, Василий посетовал, что «горючее» на исходе, хотя, наверное, продолжать при помощи ближайшего сельпо дальше не стоит, поскольку предстоит ещё организованный выезд в Ленинград на автобусах, а девушки из компании, не в силах уже более вести себя куртуазно. И дабы, привести их чувство, они уложили их отоспаться в ближайший стог сена, где они, мол, и сейчас валяются. И , ежели, мы хотим, то можем пойти на них полюбоваться.

Любоваться на пьяных сокурсниц нам не захотелось, и присоветовав Василию быть настороже, поскольку любой «залёт» первокурсника карался неизбежным отчислением, мы продолжили отдавать дань напитку и холодной закуске. Через некоторое время, покурив на сытый желудок, а соответственно прийдя в отличное расположение духа, наша компания отправилась в месту организованного на краю поля сбора, где в ожидании автобусов, можно было разжиться гитарой у того же Холмса или ещё нескольких ребят, не чуждых музыкальной культуре того времени, и скоротать полчаса в ожидании отправки.

Край поляны бурлил, обсуждая неожиданное происшествие, каковое произошло с упомянутым выше приятелем Холмса Ватсоном. Дело, как оказалось, было вот в чем. Ватсон, выполнив норму, а попросту говоря, собрав картошку с выделенной ему борозды, решил срезать путь к месту сбора, переправившись через придорожную канаву, заполненную жидкой полевой грязью, густо перемешанной с навозом и остатками различных удобрений. Рядом пролегала вполне сносная дорога, имевшая даже остаточное асфальтовое покрытие. По этой дороге, сделав небольшой крюк, можно было комфортно достигнуть точки сбора курса, не увязая по щиколотку в грязюке, которую потом при посадке в «скотобаз» ( автобус Липецкого автозавода – прим. Авт.) следовало ещё долго очищать веточкой или палочкой с резиновых сапог, а в простонародии – говнодавов. Переправой через сие естественное препятствие служили хаотично разбросанные кочаны капусты с соседнего поля. Ватсон, порхая с кочана на кочан, довольно быстро добрался до середины канавы, где очередная капустная опора его подвела. Грохнувшись, как сказал бы сам Ватсон, будучи следователем, « с высоты собственного роста» в зловонную жижу, он стал быстро погружаться вниз. Однако, не успев даже испугаться, он упёрся ногами в земную твердь, каковой было дно чертовой канавы. Положение сложилось ужасное. Стоя по горло в трясине, Ватсон чувствовал, как та быстро вытягивает тепло из его молодого тела. Несмело позвав на помощь, он с большим облегчением услышал за спиной шум мотора. Однако радость его была преждевременной. Прибывшая на УАЗике женщина, оказалось ни много – ни мало директором этого совхоза. Увидевши голову Ватсона, она не преисполнилась какого -либо сочувствия или иного сострадания к нему, а гневно высказала, не стесняясь в выражениях, все, что она думает по поводу «городских алкашей», который только и знают, что жрать водку в их орденоносном совхозе. Хлопнув дверью УАЗик, пукнув бензиновым облачком, удалился, ввергая Ватсона в ужас грязевого заточения. И неизвестно ещё, чем бы все это закончилось, если бы не добрая душа проезжавшего мимо тракториста, вышедшего из кабины и прямо с гусеницы вытащившего нашего героя за ворот «фофана» ( фуфайка – прим.авт.) на свет Божий. Сейчас Ватсон, подвывая, пытался смыть грязюку, ровным слоем охватывающую его до самой шеи, у ближайшей лужи.