А теперь Игорь и сам не знал, чего он вообще хотел от этих отношений. Может быть, они бы и сошли «на нет» сами, а, может, и затянулись бы, как знать. Пока любовница не требовала от него ни финансового содержания, ни разрыва с семьей. Но неизвестно – во что бы это все вылилось потом. Одно он знал теперь точно – он потерял самое дорогое, что было у него на этом свете – он потерял семью. Они все – и жена, и дети никогда теперь не будут относиться к нему так, как раньше. И даже дочь имеет право бросить ему в лицо такие слова, произнести которые прежде, да еще в таком тоне, она бы просто не догадалась.

– Люба! Я просил у мамы прощения. И у тебя тоже его прошу. Но ведь все, что произошло – это же не смертельно, такое происходит сплошь и рядом. Во многих семьях такое случается…

– Во многих?! Да мне наплевать, что там случается в других семьях. Мне важно, что происходит здесь, в этом доме, с нами со всеми. С нами, понимаешь? – Любаша горько усмехнулась. – Хотя теперь тебе и дела нет до нас.

– Не говори так. Все вы мне по-прежнему дороги.

– Да ладно! А то я не вижу – во сколько ты домой являешься.

– Я хожу в больницу. – Игорь сначала не хотел говорить всей правды, но вдруг решил рассказать все.

– Что, там ждут появления очередного наследника? – съехидничала дочь.

– Нет. Она попала в аварию. Лежит в очень тяжелом состоянии. И за ней некому ухаживать – она приехала издалека.

– А ты, значит, папа, – Люба впервые позволила себе произнести слово «папа» с издевкой – ты, значит, сиротку пожалел?

– Люба! Не надо так.

– Ну да, не надо. А как надо? – Большие глаза дочери смотрели на него в упор. – Скажи, как надо?

– Не знаю как, но не груби. Ты взрослый человек, у тебя впереди целая жизнь и еще неизвестно, что тебе самой придется пережить. Постарайся понять, что порой бывают такие вещи, когда не надо рубить с плеча.

– Ну да, не надо. – Люба кивнула, соглашаясь. – Я так понимаю, что и мама до сих пор не разрубила.

– Она имеет на это право.

     Девушка замолчала на некоторое время. Подумала о чем-то.

– И еще, Люба, я хочу, чтобы ты всегда помнила об этом – как бы у нас с мамой не складывались отношения, к чему бы мы с ней не пришли, вы для меня всегда есть и будете самыми дорогими людьми – ты и Артем.

     Люба пристально посмотрела на отца, но ничего не сказала.

     А вот сыну, когда он узнал о том, что происходит в их семье, едва удалось сдержаться, чтобы не схватить отца за грудки.

– Ну, ты и сволочь, папа! – И в его голосе слово «папа» прозвучало с совершенно открытой издевкой так же, как и у Любы. – Не ожидал.

     Он повернулся и вышел из комнаты. Мать была на кухне. Она стояла у окна, положив себе ладони на плечи и низко опустив голову. Артем некоторое время смотрел на нее, потом подошел, обнял, прижался щекой к ее щеке.

– Мам…

– Что, сынок? – Анна старалась говорить как можно спокойнее.

– За что он так? Почему?

– Не знаю. Наверное, я что-то сделала не так.

     Сын резко выпрямился, развернул ее к себе лицом, тряхнул, словно пытаясь привести в чувство.

– Не смей, слышишь. Никогда даже думать такое не смей! Ты самая лучшая, самая красивая на свете.

– Наверное, мы слишком долго были вместе.

     Анна горько ухмыльнулась. И впервые в жизни почувствовала в своем сыне настоящего мужчину. Вот он стоит перед нею – высокий, крепкий, красивый. И успокаивает ее уже совсем по-взрослому. В груди теплой волной колыхнулись чувства любви и гордости за своего возмужавшего ребенка.

– Ма-а-ам… – с грустной улыбкой протянул он. – Ну что ты такое говоришь?

– А что? В жизни, сынок, всякое случается. Вот и мы с отцом не смогли без этого.