Нет, конечно, Горелова (для нее Анна навсегда останется именно Гореловой, но никак не Харламовой) тоже красива – это Регина признавала. Не за горами полтинник, а она все такая же – как девчонка стройная, глаза большущие синие. Нормальная женщина, не глупая и не противная. И став завотделением, нос не задрала, не загордилась… И чем-то зацепила красавчика Харламова, да так зацепила, что он даже женился на ней!

У самой Регины месяц назад закончился роман с одним мужчиной. Он (и роман, и мужчина) был не последним в её жизни, но мысли красавицы вернулись вдруг к Ивану Харламову. Запретный плод сладок, и Регине захотелось попытать счастья и добиться своего. А почему бы и нет? Тем более муженек Анны теперь свободен – об этом молва людская донесла. Вот и пусть семейство воссоединится, а Регине тоже хочется простого человеческого счастья, Регине уже можно и замуж сходить…

Иван Николаевич с удивлением смотрел в окно. Знакомая мужская фигура неторопливо шествовала прямо к больничному крыльцу. Горелов. Теперь уже Харламов без труда узнал его. Что-то он зачастил в больницу… Буквально на прошлой неделе был, сегодня опять…

"Что это я, ревную, что ли? С чего бы это? Не доверяю Анне? Вот ведь дурак!" – обругал он сам себя и отошел от окна. Ладно, люди взрослые, разберемся!

Но встреченная чуть позже Регина только подлила масла в огонь.

– Иван Николаевич, вы Анну Сергеевну не видели?

– А в своем кабинете ее нет?

– Ой, точно! Хотя… ладно, потом зайду. К ней, кажется, Горелов пришел! – Регина бросила быстрый взгляд на Харламова и тут же виновато отвела глаза. – Простите…

Харламов взглянул на нее с любопытством. Ох, лиса Алиса! Так и норовит поддеть побольнее!

– А вы следите, что ли? – он не удержался и съехидничал.

– Я?! Боже упаси! – округлила глаза Регина. – Просто…

– Что – просто?

– Да так… Ну что вы, Иван Николаевич, в самом деле!

– Я-то ничего, – он как-то недобро взглянул на нее. – Я-то ничего…

Харламов резко развернулся и пошел прочь.

Но вечером, садясь после работы в машину, он поинтересовался у Анны Сергеевны:

– Горелов опять заходил?

Она кивнула.

– Был. Спрашивал про папу.

– А-а…

Анна задумчиво посмотрела перед собой, потом повернулась к нему.

– Вань, ты ревнуешь?

– Я? – Харламов тоже призадумался, но решил не ходить вокруг да около: – А почему бы и нет?

– Ну тогда и я ревную. Регина, смотрю, так и вьется вокруг тебя.

– Причем здесь Регина?! Да и вообще – с чего ты это взяла?

Анна усмехнулась.

– Ваня, мы же не в лесу живем! Ты не успел шаг шагнуть – а про тебя уже все болтают.

– Про меня?!

– Ну и про меня тоже. Про всех. Это же свойство человеческого языка, а то ты не знаешь? И вообще… Иван Николаевич, а тебе не кажется, что мы ссоримся? Причем из-за ерунды!

Харламов хотел что-то сказать, но сдержался. Глупо все как-то, наверное, Анна права – не стоит идти на поводу у других – свои-то головы на что?

20

А перед Новым годом семейство Харламовых увеличилось еще на одну живую единицу. Это был маленький заморыш, из-за грязи непонятно какого цвета, дрожащий всем тельцем и беззвучно открывавший розовую пасть. Котенку было не больше месяца, и у него только-только открылись глазки.

Маленького страдальца притащили Кирюша с Дениской. Был выходной день, и мальчишки после обеда ушли гулять. Но не прошло и получаса, как в дверь позвонили. Иван Николаевич пошел открывать. На пороге стояли мальчики.

– А чего это вы звоните? Кирилл, у тебя же ключ есть?

Потом в коридоре стало тихо, затем послышался удивленный присвист Харламова.

– Ань, гляди-ка!

В прихожей плечом к плечу, как двое из ларца, стояли Дениска и Кирюша. Анна Сергеевна удивилась: