Иван Николаевич взял в руки брелок.

– Спасибо. – Тут он разглядел пинетки. Застыл на некоторое время, разглядывая их. Потом поднял глаза на дочь. Кашлянул.

– Нюсь… А про это "кое-что"… Я правильно понял?

Девушка часто-часто закивала головой.

– Прикольно… – медленно проговорил Харламов. – Не ожидал.

Нюся растерялась. Она явно не понимала, как ее отец отнесся к такой новости. У нее уже готовы были сорваться слова: "Прости, я виновата, я тебя подвела!", но отец вдруг широко улыбнулся.

– А ты уверена, что это будет парень?

Дочь пожала плечами и тоже заулыбалась.

– Да мне все равно, пап. Может и девочка…

Харламов шагнул к Нюсе и обнял ее за плечи.

– Мы все равно научим этого карапуза стрелять из рогатки и гонять на роликах!

Девушка согласно кивнула. Горло вдруг перехватило и в глазах защипало. Нюся не сдержалась и шмыгнула носом.

– Это что такое?! Чего это ты плакать надумала? – Иван отстранил дочь от себя и заглянул ей в лицо. – Что за слезы такие? Я, как будущий дед, строго-настрого запрещаю тебе реветь!

– Это я от счастья, пап. Я боялась, что ты расстроишься…

– Чего это я должен расстраиваться? – не понял Харламов.

– Ну-у… то, что я без мужа рожать надумала…

– Гм, то, что ты без мужа – это, конечно, не плюс. Но, Нюська ты моя, Нюська, – Иван шутливо постучал по кончику носа дочери, – поверь, это в целом – ерунда! Тем более я тебе в этом вопросе полностью доверяю – раз ты не захотела, чтобы тот человек был рядом, значит и не надо. А он, кстати, хоть в курсе?

"Человек" был не в курсе.

– Зря, – качнул головой Харламов. – Может, все же надо сказать ему?

Сообщать или нет о ребенке будущему папаше – Нюся пока еще не решила. Иван кивнул – это твое дело, тебе решать. Но узнав, что матери Нюся тоже не сообщила, он нахмурился.

– Маме надо сказать обязательно!

– Не думаю, что она очень обрадуется новому званию. Какая мама бабушка? Она у нас все время девушка!

– Зря ты так, – не согласился Харламов. – Мама все равно тебя любит. И твои дети – это и ее частичка тоже. Ну, может быть, она и не будет такой уж прямо "бабушкой-бабушкой", но сказать ей надо.

Узнав, что Анна Сергеевна уже в курсе Нюсиной беременности, Иван Николаевич удивился. Это что же получается – Анна знала и ничего не сказала? Но дочь принялась защищать мачеху.

– Это я ее просила ничего никому пока не говорить! А Анна Сергеевна, наоборот, хотела, чтобы я тебе сказала! Пап, она мне вообще очень помогла! – о своих сомнениях по поводу сохранения ребенка Нюся предпочла промолчать.

Но Харламов слишком хорошо знал свою дочь. Он внимательно посмотрел на нее.

– В чем это Анна тебе помогла?

– Па-а-ап… ну могут же у нас быть маленькие женские секретики? – лисой вывернулась девушка. – Ну не обижайся на Анну, она хорошая!

"Хорошая… – подумал Иван Николаевич, – да, уж, видимо, не плохая, раз первой узнала про этот твой …"секретик"! "

Потом он некоторое время привыкал к мысли, что его дочь, его маленькая строптивая девчонка, в недалеком будущем сама станет матерью. Это было так странно и непривычно… Но губы так и растягивались в улыбке, едва Иван представлял розовощекое чудо – своего внука или внучку. Давно ли Нюся сама была такая – агукала, пускала пузыри и плевалась кашей! И вот теперь она тоже не будет спать ночами, станет взахлеб рассказывать, что малыш первый раз ей улыбнулся и сделал свой первый шаг.

Жизнь продолжается…

19

''Ну почему так – кому-то все и сразу, а кому-то ничего путного в этой жизни не достается? А если и забрезжит вдруг впереди хоть какая-то надежда на счастье, то все равно найдётся кто-то, кто дорогу перейдёт, и счастье твоё уведет прямо из-под носа!'' – размышляя так, Регина гибко изогнулась всем телом и посмотрела на своё отражение в зеркале. Красивое дорогущее бельё только ещё больше украшало то, чем природа щедро одарила её.