– И на том спасибо Хозяин.

– Ты очень-то не убивайся барин. Волшебство оно дело такое, может и само пройти. Без причин случилось, само собой и пройдет. Наберись терпения.

Видно рожа моя выражала скрытое возмущение, я чувствовал, что даже бакенбарды вокруг моей ушастой морды обиженно встопорщились. Леший, посмеиваясь про себя, довольно любезным тоном произнес.

– Помогу вам в диком лесу добычу без труда найти. Теперь зверь и птица вам легко попадаться будут. Ешьте себе вволю. С голоду в моем лесу не помрете.

– Спасибо вам дедушка.

Голос Полинки содержал такую скрытую иронию, что даже лешего проняло.

– Прости дочка, правда, не могу. Боюсь напортить. Но я погляжу, по лесу похожу, может, что для вас и отыщу. Ну, бывайте здоровы, звери мои новые невиданные. Бабушке вашей сообщу.

Он ушел, мы остались в ночной темноте, греть тела друг друга, дожидаться рассвета, который все не хотел наступать. Где-то на юге Паскевич гнал нечестивцев басурман. Где-то в Петербурге люди возвращались с бала, ехали сонные в карете. Их ждали тёплые дома и вкусный ужин. Я вылизывал Полине шкуру, она урчала и тихо взвизгивала во сне.

Какой долгой была ночь.

Все рано или поздно кончается. Кошачий сон чуток, мы слышали ушами все вокруг, мы спали и видели во сне странные сны. Я сидел с моею женой за обеденным столом, сидел в облике лесной рыси. И нам подавали роскошные мясные блюда. Мы ели говядину и телятину, нежнейшее мясо индейки и демократическую курицу. Всё то, что обычной лесной рыси и во сне не может присниться, все доставалось нам, самозванцам лесного царства.

– Ты тоже это кушаешь? Спрашивал я во сне у Полины.

– Да, Боренька, отвечала она. Очень вкусно, но почему-то мне уже не хочется. А Дуняшка опять обнесла меня блюдом. Давай уж лучше встанем из-за стола. Она смеется надо мной, эта Дуняшка. Вставайте граф!

Я открыл глаза и помотал мордой. Сверху капал холодный дождик. Полина терлась головой об моё плечо и повторяла.

– Вставайте граф.

Прогулка под осенним дождем закалит ваше здоровье и охладит перегретые в помещении чувства. Мы шли по лесу и почти забыли все перипетии нашего семейного скандала. Будничный ужас борьбы за существование вытеснил все переживания по поводу моей измены. Измена была там, в человеческой шкуре. А в звериной, я опять был, если не отличным, то добрым и надежным товарищем и превосходным самцом.

Мы шли, и нам опять хотелось есть.

– Скучно живут эти рыси. Всё едят и едят.

– Полинушка. Им не часто достается добыча. Промотаются по лесу всю ночь и ничего не добудут. Ложатся спать голодными. У нас теперь, по словам лешего, таких проблем не возникнет.

Подтверждая мои слова, из-за куста вывалил заяц и сделал вид, что нас не заметил.

– Прыгай ты. Прыгай Полинка! Твоя очередь.

И Полинка прыгнула. То ли заяц был заколдованный, то ли у моей жены прорезались охотничьи таланты, но вскоре мы хрустели косточками и чавкали, поедая зайчатину. Лишних сожалений по поводу бедного зайчика Полина теперь не высказала. Ночной визит медведя выбил из головы лишние сантименты. Чтобы бороться за жизнь, нам следует быть сытыми и здоровыми. Слабых съедят.

– Боря. А что ты говорил по поводу твоей знакомой?

– Она сложный человек, очень сложный. В общем, она и не человек, а ведьма. Дочка нашего мельника. Это она приносила нам рыбу. Такая молоденькая, такая блондиночка.

– Блондиночка, говоришь. Усталым голосом Полина выразила свое мнение о моих знакомых блондинках и, что ей уже на всех блондинок наплевать. У неё самой теперь рыжая шкура и никаких шансов снова стать блондинкой.