Неожиданно скрипнувшая дверь и раздавшиеся вслед приглушенные голоса, разбудили любопытство. Девушка прихватила с кухонного стола яблоко и прокралась в коридор, прямо к едва приоткрытой двери, из которой вырывалась тонкая полоска света.

Лили категорически осуждала подслушивание, но не смогла удержаться, когда расслышала своё имя, произнесённое матерью. Говорит о ней? С кем? Оччень интересно!

Навострив уши и сделав ещё шаг, Лили замерла возле двери. Ага, мама разговаривает с чокнутым дядюшкой, и кажется, пытается убедить его в чём-то. Они ссорятся? Вот так дела…

– В который раз повторяю, Кэтти, ты должна рассказать всё девочке! Она имеет право знать историю своей семьи! Гордиться своим родом!

– Тут нечем гордиться, Фергус! – сердито выдохнула Кэтрин.– Той кровью, что пролили наши предки… Нет, моя дочь не будет иметь ничего общего с этой грязью!

– Стыдись, Кэтти! Ты называешь грязью величайший дар, что передан тебе…

– Я сказала – Лили ни о чем не должна узнать! Я хочу, чтобы она жила нормальной человеческой жизнью! Получила обычную профессию, вышла замуж, родила детей и была просто счастлива! Ясно тебе?! Я не желаю ей пройти все те круги ада, что выпали на мою долю!

Лили поёжилась, представив себе лицо матери сейчас и сделала шаг назад, уже пожалев, что подслушивала. Но она всё же услышала.

– Я последний раз повторяю, Фергус, не смей заговаривать с детьми обо всём этом! Ты знаешь, я не шучу! Ещё раз услышу, что ты пудришь им мозги и болтаешь лишнее – отправлю обратно в психушку! Дети – самое дорогое, что у меня есть, и сотру в порошок любого, кто навредит им! Это ясно?!

– Ясно, ясно…– нехотя проворчал Фергус, явно сдаваясь. – У тебя всегда был тяжелый характер, Кити.

– И он стал ещё более тяжелым с годами, поверь. Тебе не стоит в этом убеждаться. Годы вдали от дома не были простыми, Фергус, но я была счастлива, выбрав Оливера и детей. И всегда буду выбирать их!

Разговор оказался очень интересным, но тут нос неожиданно зачесался, и Лили почувствовала, что вот-вот чихнёт. Бежать бесшумно – та ещё задача, но Лили справилась с ней на отлично, шустро скользнув обратно на кухню, а оттуда вверх по лестнице, в свою спальню. Там она обнаружила, что нос почему-то больше не чешется и облегченно рухнула на постель.

Глаза слипались, но в голове мелькали слайды сегодняшнего вечера. Не той части, где она позорно сбегала от мнимого маньяка, а того момента, когда Ричард Сеймур забрасывал Лили нелепыми и совершенно беспочвенными оскорблениями. Он очень странный, очень… крутилось в мозгу, но память подло подсовывала картинки его красивого лица, фиксируя каждую черту. Вот он хмурится, и высокий лоб прорезает вертикальная складка, а в глазах загорается хищный огонь.

Каждым словом эта высокомерная сволочь пытается задеть её, провоцирует. Неужели всё из-за той ерунды с машиной? Если это месть, то донельзя дурацкая!

Пока мозг Лили бился над загадкой поведения Сеймура Младшего, какая-то его часть, скрытая в самых закоулках, трепетала, фантазируя о губах этого мерзавца. Эти развратные мысли Лили предпочла игнорировать, уже сквозь взявший в плен сон, решив, что постарается не иметь ничего общего с Ричардом Сермуром, как и обещала подруге…

Лили проснулась от призрачного звука полицейских сирен, но сочтя их отблесками воспоминаний о вчерашнем вечере, лишь глубже зарылась в подушки, пытаясь украсть у утра хоть пару лишних минут сна.

А утро оказалось чудесным! Лето внезапно вернулось в Лондон, словно и не было этих унылых, дождливых последних дней. За окном нежно курлыкали горлицы, а солнце палило так, будто вознамерилось компенсировать все предстоящие долгие хмурые осенние месяцы.