Егор Руданский

– Глава, вам тут подарок!

Мои ребята выглядят слишком довольными. Слишком.

Идут ко мне плотнячком плечом к плечу, кого-то загораживая собой. Все какие-то нервно-возбужденные. Никогда их такими не видел.

И когда они расходятся в разные стороны, я аж подаюсь вперед, ставлю локти на колени.

Вижу блондинку в темном платье, перевязанную ярко-алой лентой. Мое тело мгновенно напрягается, а кровь начинает бежать по венам с бешеной скоростью.

Инстинкты встают на уши, и только годы контроля позволяют удержать себя на месте.

Мне хочется расшвырять всех вокруг нее – стоят слишком близко.

Она жутко напугана. Я ловлю момент, когда ее взгляд, что бегло проходится по клубу, останавливается на мне.

Ее глаза широко распахиваются, и я подрываюсь с места.

Хочу, чтобы она улыбалась мне. Пусть не призывно, но хотя бы приветливо. А у нее губы белые.

В мгновение оказываюсь рядом с ней, и парни испаряются. Она ниже меня – голова на уровне моих ключиц. И я втягиваю воздух у ее волос.

М-м-м, сладкая пьянящая дыня.

Заглядываю в глаза. Красивые светлые омуты, в которых на несколько секунд вязну.

Однако мне совсем не нравится заячья настороженность, которую я вижу там.

Откуда парни ее взяли? Явно же не бижутерия.

Боится меня до трясучки – вон вся дрожит, дышит урывками, нервно.

Во мне просыпается инстинкт, который работает только на мою семью, – инстинкт защитника. В нем я глух, нем и смертельно опасен.

Если кто-то задевает моих – он не жилец.

Я даже выяснять ничего не буду. Все в округе знают, что МОИХ обижать нельзя. НИКОГДА.

Я смотрю на алую ленту, что обвивает ее. Она не впивается в тело, нет других следов связки. При желании девушка может скинуть эту праздничную упаковку, но она стоит.

Хочет меня?

Нет, не меня.

Егора Руданского.

Эта мысль немного отрезвляет, но я все равно не могу от нее отойти. Стою, дышу ей, а рука уже тянется к ее волосам. Хочу потрогать.

Беру локон, и она забывает дышать. Пропускаю мягкие волосы сквозь пальцы – настоящий шелк. В моих грубых руках они выглядят контрастно.

– Как тебя зовут? – Я отпускаю локон, дотрагиваюсь до ее щеки.

И тут она резко дергает головой в сторону, словно ей неприятны мои прикосновения.

Я мигом сатанею – зверь подбирается так близко, что я чуть не рычу.

Моей звериной половине очень не нравится, что эта красотка брыкается. Так и хочется подмять под себя, сделать так, чтобы стонала от удовольствия и просила еще.

И я дергаю за ленту банта.

– Ты – мой подарок, – говорю, глядя ей прямо в глаза.

Она словно загипнотизирована мной, и я усмехаюсь про себя. Вот так-то лучше, девочка. Давай без фокусов.

Ты же сама пришла. Сама замотала себя в эту ленточку. Сама преподнесла себя мне на блюдечке с голубой каемочкой.

Представляю, как раздену ее движение за движением, и внизу живота каменеет.

Бант развязывается, лента спадает к ее ногам, а я все еще держу один кончик.

Начинаю наматывать на два пальца перед ее носом, пристально глядя ей в лицо.

Специально тяну время, чтобы она перестала бояться, привыкла ко мне. Принуждение – это не ко мне. На меня вешаются отборные красотки. Захочу – проснусь в кровати с двадцатью лучшими девушками страны.

А она следит за тем, как я наматываю ленту на пальцы, и все никак не может расслабиться.

– Ведешь себя так, словно тебя отец мне за долги продал, – говорю я, засовываю свернутую ленту в карман, беру ее за руку и веду к столу.

Пусть попьет, поест, немного успокоится.

Кидаю на ребят взгляд, и они тут же отходят подальше, образуя зону отчуждения. Знаю, что ни одну бижутерию сюда не пропустят, пока не дам другую команду. Только официанта, и только по делу.