–Ай, да мастерица, ай, да умелица. Такую развалюху во дворец превратила. Вот выдам тебя замуж, и будем все в этом доме жить.

–Нет, тетя Лариса,– грустно ответила девушка,– никто из парней ко мне даже близко не подходит. Вовка, по-прежнему, на всех углах глупости обо мне рассказывает.

–Дурак твой Вовка,– подтвердила Лариса,– после того, как ты ко мне жить ушла, мы с Клавой не разговариваем и не здороваемся. Как будто я виновата, что она тебя удержать не смогла. Ты хоть иногда к ней заходи. Дочь все-таки.

–Она не признает меня,– пожаловалась Люба,– я с ней здороваюсь, а она голову в сторону отворачивает. Зачем я к ней лезть буду? Зачем мне Вовкины оскорбления выслушивать?

–Может ты и права,– согласилась с ее доводами Лариса,– ты, если свободна, вечером помоги коров доить, а то я себя как-то не очень хорошо чувствую

–Так я одна управлюсь,– поспешила успокоить ее Люба,– вы полежите, липового отвара выпейте, а я ваших коров знаю. Подою и прибегу домой. Мне не привыкать.

–Спасибо тебе, Любаша, золотой ты мой человек,– растрогалась Лариса,– я прилягу. Может, к утру обойдется.

Однако к утру Ларисе лучше не стало, и врач увез ее в больницу. Люба с утра бежала в школу. У нее был выпускной класс, а днем шла на ферму, чтобы Ларисе зачитывались трудодни. Несколько коров, которых обслуживала Люба, заболели. Это было обычным делом, но ветеринар в эти дни находился в другой деревне, и одно животное подохло.

Тот час же по деревне поползли зловещие слухи о том, что Любка наговором сгубила корову, и теперь ждет, когда умрет Лариса, чтобы занять ее дом. Девушка шла по улице как зачумленная, все встречные шарахались от нее, старались не смотреть ей в глаза и переходили на другую сторону. Когда Лариса вернулась домой, ей сразу же сообщили об этих подозрениях.

–Совсем с ума сошли,– разозлилась она,– да Любка золотая дека. Чего вы всех собак на нее навешали. Оставьте ее в покое, ей со следующей недели выпускные экзамены сдавать.

Наконец, сдав все экзамены, Люба положила перед Ларисой аттестат, в котором в основном красовались тройки. Лариса одним взглядом оценила успеваемость девушки и печально покачала головой.

–С таким аттестатом в институт не сунешься,– сказала она,– да и здесь оставаться я тебе не советую. Люди, как с ума сошли. Оборотнем тебя кличут, в смерти коровы и в моей болезни обвиняют. Не будет тебе здесь житья, девонька, уезжай в большой город, поступи на какие-нибудь курсы. На кусок хлеба заработаешь. А я с тобой переписываться буду.

–Хорошо, тетя Лариса,– сдерживая слезы, выдавила из себя Люба,– я завтра соберусь и уеду, а то еще и вас обвинят в чем-нибудь.

На следующий день Лариса купила Любе билет до Алма-Аты, дала ей немного денег, проводила до вокзала, посоветовала никому не верить и не распускать нюни, обняла и крепко поцеловала рыдающую девушку. Подтолкнула к вагону поезда, стоявшего всего одну минуту на полустанке, со слезами на глазах помахала рукой уходящему составу и к вечеру вернулась обратно в сразу же опустевший дом.

В вагоне Люба разговорилась с пожилой женщиной, оказавшейся с ней в одном отсеке общего вагона, и рассказала ей, что хочет поступить на какие-нибудь краткосрочные курсы, чтобы быстрее начать зарабатывать себе на жизнь. Женщина внимательно слушала девушку, время от времени задавая вопросы.

–У тебя есть, где остановиться?– спросила она.

–Нет,– вздохнула Люба,– может, на вокзале как-нибудь перекантуюсь. У меня пока нет денег, чтобы койку снять.

–Меня зовут Зоя Яковлевна,– представилась женщина,– я работаю на курсах по подготовке нянь и воспитателей для детских садов. Хочешь быть воспитателем? Кстати, как тебя зовут?