Обочина Борис Давыдов

Дизайнер обложки Ольга Третьякова

© Борис Константинович Давыдов, 2018

© Ольга Третьякова, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4485-5789-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Борис Константинович Давыдов

Кстовский писатель, автор романа «Жернова» Борис Давыдов верен своей теме. Перед вами его новый роман «Обочина».

Знакомый с творчеством Бориса Давыдова читатель скажет: «Что ж, почитаем ещё один любовный роман». Это поспешное суждение. И «Жернова» не столь любовный, сколько проблемный роман. Как и новая книга, написанная в том же русле, но более захватывающая.

Жизнь такова, что человек прошлого и ныне живущий не вписывается в литературные схемы и рамки с полным исключением его плотской сущности. И здесь, думается, уместно вспомнить строку одного из стихотворений Шиллера, ставшую крылатой: «Любовь и голод правят миром». «И все мы выполняем повеления этих двух основных сил», – добавляет в свою очередь М. Горький.

Как правило, писатель с пристальным и цепким взглядом, с большим жизненным опытом не проходит мимо повседневности. Речь может идти лишь о степени натурализации и соблюдении границ устойчивой морали. Таких качеств литературы в недавнем прошлом у нас был или дефицит, или избыток. Смотря по запросам читателя, неразборчивого рынка. И писателя тоже.

Борис Давыдов, по нашим наблюдениям, старается держаться золотой середины, не игнорируя при этом выразительных средств повествования. Всё это без ханжества, как и без любования культом секса, то есть чувственности.

Итак, перед нами вторая книга Бориса Давыдова. С добротно выстроенным сюжетом, выразительным литературным языком. Назвал он её «Обочина».

У слова сего в прямом и переносном значении не столь уж добрая репутация. Обосновано это и в романе. Герои его – люди молодые, наделённые и здоровьем, и привлекательностью. Они только вступают во взрослую жизнь, выбирают трудовые пути. Но жизнь сложна и беспощадна, и немало людей сбивается в ней с большака на топкую и гиблую обочину. Порок сладок. И на первый раз, и на второй, и на десятый. А оглядеться вокруг, взвесить всё – то некогда, то не модно.

И вот прекрасная девушка Алла сразу же после своего совершеннолетия, удачливого замужества и начала трудовой жизни оказывается в капкане, поставленном на неё людьми циничными, безнравственными и распутными. С волками жить – по-волчьи выть. И Алла становится не только жертвой, но такой же алчной жрицей плотской страсти. Для начала с одним вероломным любовником, а потом и с кем попало. Обратной дороги нет. То есть она есть, да не на этой обочине.

Сбит с толку и со своих нетвёрдых жизненных позиций и молодой муж Аллы – Денис. Вероломство заразно. В метаниях своих и Денис попадается в сети соблазна.

Две неприкаянные души – Денис и Юлия – чуть-чуть не обретают счастья. Но людское коварство преграждает им путь. И надолго.

Интриги, противостояние порока и чистоты – такова линия романа. Не все его герои отъявленные мерзавцы и селадоны, но на всех у автора хватает своих красок.

Искреннюю симпатию читателя вызывает Ананий Фёдорович, отец главного героя, – человек труда, хозяин жизни, носитель нравственного начала, выверенного Отечественной войной и всей своей жизнью. Немного страниц посвятил ему Борис Давыдов. Но в них смысл повествования. Отчасти он видится на путях религиозных, но и не только на них и не прямолинейно.

Ананий Фёдорович – человек ищущий Истину. А она – в Творце. То ли это Космос и Вселенная, то ли такая простая и доступная православная религиозность – и в церкви, и в своей душе.

Но Ананий Фёдорович человек в годах и умирает внезапно, так и не разрешив своих «вечных» вопросов. Надо полагать, автор передаёт эти вопросы читателям.

Но на главный вопрос ответ всё же есть: не на «обочине» живёт человеческое счастье.

Окно в комнате Аллочки Ротмановой открыто настежь. Летний ветерок надувает лёгкую тюлевую занавеску, шелестит страницами учебника на столе. Скоро вступительные экзамены в институт, а в голову ничего не лезет, прочитанное тут же забывается, приходится возвращаться к одному и тому же абзацу снова и снова. То ли виновато лето, то ли мысли о предстоящем свидании с парнем, – кто ж разберётся в том, о чём мечтает восемнадцатилетняя девушка.

Алла прехорошенькая – тонкая талия, белокурая коса, туго обтянутые платьем нижние формы. Вот она повернулась: личико овальное, нежное, большие серые, чуть в голубизну, глаза, маленький аккуратный носик и резко очерченные алые губки – так и манящие к поцелую. И улыбка у неё милая, а уж засмеётся – сверкнут влажной белизной ровные зубки. Правда, когда её обижают, глаза холодеют, губы сжимаются, движения становятся грубоватыми.

Алла прошлась по комнате, потянулась и легла на кровать. Закрыла глаза. И тут же память увела её к школьному новогоднему балу, когда она познакомилась с Михаилом – студентом последнего курса иняза. С того знакомства прошло почти семь месяцев, а до сих пор стоит перед глазами, как он провожал её по морозу до дома, как расстегнул на ней в подъезде пальто, присел на корточки и, обняв за бёдра, стал отогревать дыханием её колени. Алла не противилась.

– Не боишься? – прошептал Михаил.

– Но ты же не будешь кусаться? – отшутилась она.

От его дыхания ногам стало тепло, хотя минуту назад казалось, что капроновые чулки покрылись льдом. В следующее мгновение она почувствовала его руку под своим платьем.

«Что он себе позволяет!» Не успела Алла вспылить, как Михаил встал и приник к её губам. Одновременно расстегнул на себе пальто, а следом… «Он что, считает меня девицей лёгкого поведения!» – мелькнуло в голове.

Оттолкнув парня, Алла едко произнесла:

– Не-е-т, Миша, если ты такой «любви» хочешь, ищи себе другую девушку.

И Михаил, старше её на пять лет, видимо, уже искушённый в любовных «шалостях», отступил, извиняясь:

– Алёна, я думал… Прости! – И Алла простила его.

Поверив, что она безгрешна, Михаил потом не делал попыток её соблазнить, был очень нежным и внимательным, и Алла уже через неделю влюбилась в него. Да и как было не влюбиться: высокий, стройный, черноглазый, с курчавыми волосами. К тому же остроумен, интересный собеседник.

Мать Аллы, Валентина Васильевна, восторгалась другом своей «Алёны», как в семье называли Аллу. Михаил, в свою очередь, обожал Валентину Васильевну, красавицу, и такую молодую с виду, что их с дочерью можно было принять за сестёр. Бывая у них в доме, он старался уделить ей несколько минут внимания, после чего женщина расцветала, и спешила оставить влюблённых наедине. Она, конечно, хотела счастья Алёнке и верила: нельзя быть несчастливой с таким весельчаком-красавцем, с таким обходительным молодым человеком.

Валентина Васильевна украдкой смахивала с ресниц слёзы, вспоминая своего умершего мужа, вечно угрюмого и педантичного поволжского немца Ротмана. Что она видела с ним, совсем юная, неопытная девушка? Гордыню за тевтонскую кровь в его жилах? Так коктейлем из шведской, латышской и немецкой крови, она могла гордиться и сама, хотя по паспорту и значилась русской. Как и Алла, которая, зная о своей разноплеменной крови, высокомерно считала себя выше окружающих. Только не нравилось ей, что мама переделала фамилию отца на русский манер – Ротманова. Но, раздумывая над этим вопросом, философски смирялась: всё равно рано или поздно придётся взять фамилию будущего мужа.

Мысли об институте уже улетели из головы Аллы с тем негодником ветерком, побывавшем в её комнате. Сегодня она с нетерпением ждёт своего любимого, чтобы вместе с ним на три дня уехать в деревню – познакомиться со своей будущей свекровью.

В ожидании Михаила девушка приняла душ и села в гостиной в кресло, вспоминая, как два дня назад он позвонил и сказал: «Алёна, четвёртого июля мы поедем с тобой в деревню, я представлю тебя матери как невесту. А через месяц мы поженимся. Надеюсь, не передумала?» – «Миша, конечно, нет!»

Валентина Васильевна, узнав о предложении Михаила, обрадовалась не меньше дочери.

От долгожданного звонка Аллу вихрем будто вынесло в прихожую. Она торопливо открыла дверь и увидела улыбающегося Михаила – с дипломатом в одной руке и с букетом цветов в другой.

– Привет, моя Снегурочка, – весело поздоровался он.

– Приве-е-т, – широко улыбаясь, ответила она.

Ради знакомства с матерью Михаила Алла принарядилась: приталенное летнее платье бледно-жёлтого цвета, на ногах белые босоножки, на плече – сумочка. Михаил в белой рубашке, чёрных брюках, чёрных ботинках выглядел тоже весьма элегантно.

Родительская деревня находилась в двадцати километрах от областного центра, и в половине шестого молодые уже шли по тихой зелёной улице небольшой деревеньки.

– А вот и моя родина, – улыбнулся Михаил, останавливаясь у деревянного дома.

Домик был невелик, но наряден: снаружи обит узкими дощечками «ёлочкой», окрашенными в синий цвет, на окнах белые узорчатые наличники, резное крыльцо, открытая веранда.

– Мой отец был мастером на все руки, – с грустью произнёс Михаил, заметив, что Алла любуется домом. – Три года назад его насмерть сбил грузовик, когда он на остановке вышел из автобуса и начал переходить дорогу.