Когда он вошел, знакомый дежурный офицер привстал с места, свидетельствуя свое уважение Мирзе Махмуду, но в его глазах читались жалость и сострадание.

Офицер протянул ему справку и сказал, что подписать ее должен прокурор. Мирза Махмуд взял листок, поблагодарил и отправился в прокуратуру. Оказалось, что там сущее столпотворение и разыскать прокурора не так-то легко. Он убил несколько дней на беготню, сообщил по крайней мере двадцати служащим различных отделов о своей бедности, пока ему удалось наконец передать бумагу по назначению.

Пробежав справку глазами, прокурор смерил Мирзу Махмуда испытующим взглядом и процедил сквозь зубы:

– Нам понадобится навести кое-какие справки, так что приходите через пару дней.

Мирза Махмуд понял, что его опрятный вид смутил и прокурора. Ничего не сказав, вконец измученный, он пошел на службу.

На следующий день, когда он в обеденный перерыв возвращался домой, мясник Аббас-ага преградил ему путь и повторил те же вопросы, что и бакалейщик Мешхеди Раджаб, но с большей недоверчивостью:

– Мирза Махмуд-ага, в чем дело, что произошло? Почему в последние дни все справляются о вас? Не дай бог, уж не подозревают ли вас в неблагонадежности?

Мирза Махмуд натянуто улыбнулся и, положив руку на плечо Аббас-аги, сказал:

– Не беспокойтесь, Аббас-ага, ничего страшного. Просто от нашего министерства хотят предоставить нам квартиру. Вот и наводят справки, чтобы узнать о моих жилищных условиях. (Он уже понял, что сегодня с расспросами приходили из прокуратуры.)

Через два дня Мирзе Махмуду удалось получить у прокурора справку о неплатежеспособности.

Для полного подтверждения он понес эту справку в высший совет министерства просвещения.

– Справка должна быть рассмотрена в специальной комиссии высшего совета, и в случае утверждения ее вам предоставят право на бесплатное обучение детей в государственных школах, – объяснил начальник канцелярии, протягивая ему расписку.

Мирзу Махмуда поставили в известность, что на следующей неделе состоится заседание комиссии, на котором он должен будет присутствовать, чтобы, если возникнут какие-либо вопросы, разъяснить их сразу.

На следующей неделе состоялось заседание комиссии.

– Это ваша справка? – таков был первый вопрос председателя комиссии, после того как он охватил просителя пронизывающим взглядом.

– Да, сударь! – отвечал Мирза Махмуд. Он не поднимал головы и усердно разглядывал на ковре узоры из цветов.

– К сожалению, мы не можем утвердить эту справку, поскольку вы не подпадаете под льготную статью, – с горькой улыбкой сказал председатель.

– Но почему же, господин председатель?

– А потому, что, во-первых, вы государственный служащий, а во-вторых, взгляните на себя – разве похожи вы на нуждающегося человека?

Видя, как после стольких мытарств, после пережитого позора все его усилия разлетаются в прах, Мирза Махмуд потерял над собой контроль, слезы залили глаза. Сквозь стиснутые зубы он заговорил, почти закричал:

– Да… да, господин председатель, совершенно верно, я не нищий, но у меня нет – вы понимаете, господин председатель? – нет у меня этих двух тысяч двухсот туманов! Вам не понять, что это значит… Вы покрыли мое имя позором, вы обесчестили меня в глазах моей семьи, выставили меня на всеобщее посмешище и посрамление. Все, включая старьевщика нашего квартала, знавшие меня как честного и порядочного человека, поняли, что я нищий, голодранец… Да, уважаемый господин председатель комиссии по оказанию помощи, я государственный служащий! У меня за спиной двадцать четыре года безупречной службы. Но моего трехмесячного жалованья не хватит на то, чтобы покрыть сумму, которую вы хотите содрать с меня в качестве платы за обучение!