– Узнаёшь? – Спросил Афанасий Виктора, когда тот оказался рядом с ним.

– Это же клуб – тихо выдавил из себя сын.

– Давай заглянем, что там внутри.

Вставшее на дыбки ветхое крыльцо не позволяло полностью открыть входную дверь. Кое- как протиснувшись в узкую щель, наши герои оказались внутри.

В конце сороковых годов в этом построенном недавно здании – в пристройке располагалась колхозная контора. С начала марта 1950 года председателем всеобщим голосованием колхозников в этом самом клубе был избран молодой фронтовик Афанасий Кушниров. Мало кто рассчитывал даже из районного руководства, что колхоз преобразуется в передовую единицу. За год с небольшим в область и выше начали поступать положительные сводки о выполнении и перевыполнении плана сдачи в закрома зерновых культур, значительного повышения удойности коров, заготовки мяса. Страна требовала высоких показателей: нужно было кормить горожан и все категории тружеников, героически восстанавливавших страну. Афанасий дневал и ночевал на работе. Жена Мария и двое маленьких детей неделями не видели его дома. А беда кружила где-то рядом подобно воронам, сидящим на заборе в ожидании падали.

Объявились однажды в колхозе проверяющие из области. Серьёзные товарищи. В кожаных регланах в пол, в чёсанках и каракулевых шапках. Оба в очках, со сдвинутыми бровями и надутыми щеками. Весь день ворошили колхозную бухгалтерию и прочие документы. К вечеру поняли – придраться не к чему – каждая запятая на месте. По предусмотренной сверху традиции решили отужинать в доме председателя. Чем богаты, тем и рады. Мария, как могла, старалась угодить высокому начальству (хотя сами всей семьёй жили на подсосе). У Афанасия для подобного случая была припрятана бутыль со спиртом. Изрядно откушав спиртяшки, незваные гости решили пойти ва-банк, подсунув на подпись председателю липовую сводку – как в том анекдоте: «Свинья опоросилась пятью поросятами, в район доложили – десятью, в область телеграфировали – пятнадцатью, а в Москву – свинья-рекордистка с двадцатью поросятами! Ура! Перевыполнение плана!»

У прочитавшего эту мерзость Афанасия заходили желваки и скрипнули зубы. Бросило в пот.

– Товарищи, но это же туфта!

– Николаич, тебе-то какая разница, тем более там стоит наша подпись с гербовой печатью. Ты подмахни пером, а мы тебе дырочку на пиджак – под орденок! Ну, давай!

– Мужики, пошли на улицу, перекурим это дело, – вышли на крыльцо.

– Как же я смотреть буду в глаза своим землякам, суки вы вербованные!

Не успели те и рта раскрыть, как председатель схватил их за шкирки и резко долбанул лбами да так, что проверяющие минут пять лежали в глубоком нокауте.

После этого инцидента над головой Афанасия стали сгущаться грозные тучи.

1951 год стал урожайным на колхозные беды. С весны зарядили проливные дожди, которые не прекращались до самого снега. Кое-как отсадившись и отсеявшись, председатель настойчиво начал требовать от района разрешение на строительство овощехранилища, но реакции никакой не последовало – как об стенку горох. Да и с МТС деловые отношения не заладились – ГСМ не отпускались, хоть соплями трактора заправляй. Монополисты долбанные! Вот и выкручивался Афанасий, попав в кабалу к перекупщикам… Итог оказался плачевным – трактора вязли в месиве под самые крыши, а то и вовсе простаивали без горючки. Срочно созванная комиссия определила «козлом отпущения» Кушнирова Афанасия Николаевича. 25 тонн картофеля было похоронено в мёрзлой земле… А в начале декабря 1952 года в клубе при полной заполненности и активном… безмолвии впаяли Афанасию «червонец» по знаменитой статье за хозяйственные преступления, инкриминируя ему ещё и нецелевой расход финансовых средств. И ведь никто из односельчан не замолвил слова в защиту Кушнирова! Страх сковывал людей. Время было такое… Что чувствовал наш герой в тот момент, когда в наручниках запихивали его в кузов полуторки?.. Обречённость и безнадёга – какой не было под городом Калининым, когда он, водитель-красноармеец, контуженный и с осколком в затылке лежал на дне глубокой воронки рядом со своей вдребезги разбитой машиной. Ещё долго в ушах Афанасия, пока он колотился в холодном кузове, стоял душераздирающий, словно по покойнику, вопль молодой жены Марьюшки.