– Ты едешь или нет? – спросила усеянная веснушками девочка свою сверстницу, которая уже какое-то время неподвижно сидела на самом верху детской горки.

– Свали отсюда нахрен! – огрызнулась черноокая, после чего девочка с веснушками спешно спустилась с лестницы пластиковой горки и направилась играть к канатным лазилкам.

Хищно посмотрев на застывшего у качелей Артёма, одиннадцатилетняя Вика едва не воспламенила взглядом спину заходящей в детский дом Кати, после чего решительно съехала с горки к ожидающим её внизу подругам.

– Ты в порядке? – спросила черноокую одна из подруг.

– Нет, но скоро буду, – зло ухмыльнулась Вика.

– Мы можем тебе чем-нибудь помочь? – поинтересовалась у черноокой вторая подруга.

– Как здорово, что ты спросила, – с заговорщическим видом ответила Вика, заставив обеих девочек невольно поёжиться.

Черноокая стала обитательницей «Кукушонка» несколько лет назад после того, как её бросила овдовевшая мать, чтобы снова выйти замуж за мужчину, которому оказался не нужен чужой ребёнок. Вика тяжело пережила безвременную кончину своего отца, а неожиданное предательство матери, которая предпочла её воспитанию личное счастье, окончательно надломило психику травмированного ребёнка. Девочка не смогла простить маме её поступка и озлобилась на мир, хорошенько поколотив в свой первый же день в «Кукушонке» попытавшихся обидеть её детей.

С тех пор умеющую постоять за себя Вику никто не пытался задеть и за её тяжёлый, враждебно настроенный взгляд сверстники стали называть её черноокой. Большинство детей обходило Вику стороной, стараясь держаться от неё подальше, однако были и те, кто расчётливо становился её подругой, желая заручиться расположением черноокой и одновременно обезопасить себя от её тумаков.

На протяжении целого месяца своего пребывания в «Кукушонке» тихой и замкнутой в себе Кате удавалось избегать внимания Вики вплоть до сего дня, когда девочка опрометчиво оказалась в поле зрения черноокой, уже долгое время имевшей на Артёма романтические виды.

Вечером того же дня Катя лежала в своей постели и готовилась ко сну. Девочка делила со сверстницей на третьем этаже детдома узкую комнатку, скромное убранство которой состояло из пары одноместных кроватей, двух тумбочек, письменных столов и платяного шкафа. Стены крохотной спальни покрывали цветастые обои, на полу лежал узорчатый ковролин, а единственное окно плотно занавешивали тюль и шторы.

– К тебе гости, – неожиданно услышала Катя голос соседки, когда та зашла в комнату и открыла перед собой дверцы шкафа. – Я схожу пока почистить зубы в ванную.

Не успела Катя сообразить, кто бы мог явиться проведать её в столь поздний час, как соседка взяла свою зубную щетку с пастой и спешно вышла из комнаты.

«Может, Артём раздобыл для меня немного шоколада?» – с надеждой предположила Катя и очень удивилась, когда порог её комнаты переступила троица девочек, одна из которых тут же заперла дверь, в то время как её подруги бесцеремонно стащили Катю с кровати на пол.

– Что я вам сделала?! – испуганно спросила девочка, когда подруги черноокой грубо поставили её на колени.

Смерив Катю презрительным взглядом, Вика склонилась над ней и угрожающе процедила сквозь зубы: – Стоило бы отрезать тебе губы за то, что ты поцеловала ими моего мальчика после того, как он покачал тебя на качелях.

– Прости! Я не знала, что Артём – твой мальчик, – попыталась оправдаться Катя. – Я просто…

– Закрой рот! – оборвала девочку на полуслове черноокая. – Ты можешь разжалобить своим печальным видом лишь Артёма, чтобы добиться его внимания, но меня тебе не провести. Поэтому предупреждаю всего раз – никогда больше к нему не подходи! Тебе ясно?