– Я не хочу есть, – донёсся из-под одеяла сдавленный голос ребёнка.

– Знаю, – понимающе ответила женщина. – Но если ты не спустишься к столу и не скушаешь хотя бы один кусочек приготовленного дедушкой мяса, то он поднимется за тобой и заставит тебя съесть оленя целиком.

С этими словами кухарка заботливо погладила Соню по голове через пуховое одеяло, после чего простилась с девочкой и села вместе с горничной в кабину машины Виктора Георгиевича, а водитель мужчины развёз работниц по их домам.

Когда Соня вылезла из-под одеяла, то увидела, что на дворе уже стоял поздний вечер. Напуганная предостережением поварихи девочка поцеловала своего плюшевого друга и спустилась в столовую, где её уже терпеливо ожидал за обеденным столом дед.

– Присаживайся, – указал Виктор Георгиевич своей внучке на стул, расположенный на противоположном от мужчины конце длинного стола.

Соня послушно села на стул с высокой спинкой и едва не лишилась чувств, увидев перед собой полную тарелку тушёных овощей с мелко нарезанными кусочками жареного на гриле мяса.

– Приятного аппетита, – произнёс Виктор Георгиевич и приступил к трапезе. – Ешь, пока не остыло.

С отвращением глядя в свою тарелку, девочка взяла дрожащей рукой вилку, насадила на неё золотистый кружок цукини и поместила его в рот.

– Попробуй оленину, – поднял перед внучкой свою вилку с мясом дед.

– У меня нет аппетита, – промолвила Соня и виновато опустила глаза.

– Ничего. Съешь хотя бы кусочек.

– Не могу, – помотала головой Соня, желая поскорее вернуться в свою комнату.

– Уверен, ты себя недооцениваешь, – улыбнулся Виктор Георгиевич, после чего поднялся из-за стола, подошёл к своей внучке и насадил на её вилку мясо, поднеся его ко рту девочки. – Смотри, какое нежное и сочное. Обещаю, когда ты его съешь, то навсегда полюбишь этот вкус и уже не сможешь без него жить.

Соня испуганно смотрела на кусок жареной плоти перед своим лицом и мысленно видела лишь полные ужаса глаза маленького оленёнка, из перерезанного горла которого хлестала горячая кровь.

– Не заставляй просить тебя дважды, – холодно процедил сквозь зубы мужчина.

– Нет! – вскрикнула девочка и резко выбила вилку из руки деда, которая с шумом упала в тарелку, после чего Соня попыталась спрыгнуть со своего стула, чтобы убежать из столовой.

Поражённый неповиновением ребёнка Виктор Георгиевич успел схватить внучку за волосы и грубо стащил её со стула, после чего выволок из гостиной в прихожую двухэтажного дома.

– Твой отец был слишком добр к тебе и маме, за что и поплатился жизнью, – произнёс дед, вытаскивая Соню на крыльцо. – Можешь не сомневаться, я такой ошибки не допущу и научу тебя повиновению.

Горькие слёзы нестерпимой боли и унижения градом лились из глаз кричащей девочки, когда мужчина тащил её через весь двор в направлении собачьей будки.

– Не надо! – испуганно вскрикнула Соня, увидев перед собой тёмную конуру, металлическая решётка которой была открыта нараспашку. – Я буду слушаться!

– Конечно, будешь, – ответил Виктор Георгиевич и швырнул внучку в будку, после чего запер её решетку на засов и бросил в конуру горсть сухого корма для собак. – Это тебе, на случай, если вдруг проголодаешься.

Стоя на четвереньках, девочка отчаянно вцепилась в решётку и умоляла деда её освободить, однако вернувшийся в просторный дом мужчина остался равнодушен к жалобным крикам внучки.

Как только Соня поняла, что дед безвозвратно ушёл и оставил её с «лающим медведем», то тут же смолкла в надежде, что собака её не заметит, если она будет вести себя тихо. Однако сколь бы неподвижно не пыталась сидеть вплотную прильнувшая к запертой решётке девочка, грозное рычание большой пиренейской овчарки за спиной трёхлетнего ребёнка не заставило себя долго ждать.