– Теперь можно жить спокойно, – судя по голосу, у Изабель гора с плеч свалилась. – Пойдём дальше, Марк.

Мы перенеслись на крышу, и некоторое время наблюдали, как ведомый переходит улицу, бросает заполненный билет в специальный яркий ящик, висящий на стене соседнего дома, и рысцой устремляется во дворы.

– Ты сделала человека счастливым…, – не преминул я выразить свою точку зрения на произошедшее. Честно говоря, сам я ни за что бы не помог толстяку выиграть, настолько он мне показался неприятным. Ну да, ангелу виднее!

– Не совсем…, – неожиданно произнесла в ответ Изабель. – Ты зря так думаешь, Марк.

– Почему зря? – я даже опешил. – Ведь ты дала ему возможность выиграть, получить деньги, которых он так хочет…. Разве это не счастье, во всяком случае – для него? Ведь благодаря твоим стараниям сбылась его мечта…!

Изабель грустно улыбнулась.

– Вот как раз благодаря моим стараниям его мечта и не сбылась. Я наоборот не позволила ему выиграть в лотерею!

Такого я и вовсе не ожидал. У человека может единственный раз в жизни появилась возможность разбогатеть, то есть добиться того, что он больше всего желает, а ему не дали этого сделать. И – главное – кто? Сам ангел-хранитель!!! Если бы я не видел это всё собственными глазами, ни за что бы не поверил что такое вообще возможно.

– Но, Изабель…, – моё любопытство требовало удовлетворения. – Почему…?

Изабель переместилась на самый край крыши и, присев на карниз, свесила ноги на улицу. Я примостился рядом и бросил взгляд вниз. Узкая улочка жила своей обычной жизнью – спешили утомлённые жарким солнцем прохожие, изредка проезжали автомобили с раскрытыми настежь окнами, вездесущие голуби топтались по асфальту в поисках пищи. Никто не обращал внимания на нас, сидящих на самом краю крыши старого двухэтажного дома….

– Скажи мне, Марк, какое впечатление произвёл на тебя этот человек?

Я сразу догадался, что она имеет в виду толстяка, и ответил не раздумывая:

– Честно говоря – самое негативное. Неприятный во всех отношениях… субъект, – я не смог подобрать другого слова. – Алчный, злобный и – как мне показалось – способный на самые грязные деяния, такие как подлость, предательство…. В-общем, ничего хорошего я в нём не могу найти. А что?

По лицу ангела я понял, что своими выводами попал в самую точку. Изабель улыбнулась:

– А представь, что он выиграл в лотерею немалую сумму? Как, по-твоему, распорядиться богатством этот – как ты его назвал – субъект…?

Я задумался. Всё хорошее, что можно сделать, обладая определённым капиталом – такие вещи как благотворительность, меценатство и тому подобное – я отмёл сразу. Вообразить толстяка, выписывающего чек на пожертвования больным детям или голодным семьям в какой-нибудь африканской стране, было решительно невозможно. Он представал перед глазами лишь в образе недалёкого умом, но наделённого неожиданно свалившимся богатством и вместе с ним обусловленной властью толстосума, желающего приумножить собственный капитал любым, даже откровенно грязным путём. Этакий нувориш, пожинающий плоды собственной низости.

– И ты опять прав, Марк…, – прочитала мои мысли Изабель. – если этот человек вдруг станет богат, ничего хорошего никому это не принесёт. В том числе и ему самому. Здраво распорядиться неожиданным благословением небес он не сможет в силу собственной глупости и жадности, а вот удариться во все тяжкие…. Вполне может, и более того – ему в этом помогут. Не кто иной, как наш старый приятель Мэрдок и ему подобные. Представляешь, чем это может закончиться?

Я кивнул. Конечно, представляю, тем более что с Мэрдоком я уже знаком не понаслышке. Всё встало на свои места и поступок ангела стал для меня вполне объясним. Но всё же один-единственный вопрос, возникший после упоминания о Мэрдоке, остался нерешённым. Я не преминул его озвучить: