Небо рухнуло. Ангелы улетели…Мир трещал по швам…Дети смотрели в глаза испуганно «мы не умрем? »… Сколько погибло родителей, прикрывших своих детей от осколков!! Сколько детей погибло, не добежав до убежищ! Сколько седых молодых мам! Сколько умерло от разрыва сердца, увидев, как в жилой дом попадает снаряд! Дети, которые молчали, молчали от испуга… вышел человек в магазин и не вернулся. Попал под обстрел, так и лежал с батоном хлеба и бутылкой воды на пешеходном переходе под свист взрывающихся снарядов. Цветущий город, город мощнейшей промышленности, город шахт, заводов, высотных зданий, город роз превратился в город стона, горя и грохота взрывов.

Оставались только самые смелые – врачи, медсестры, коммунальщики, водители всех категорий, пожарные. Деньги исчезли из оборота. Их не ввозили в город. Города сопротивления брали в осаду. И была настоящая блокада – закрыли ввоз продуктов и медикаментов. Закрылись аптеки и закрылись большие магазины, в их окнах уже долго не будет гореть призывно свет. Закончились в городах лекарства и продукты. Весь следующий год работали бесплатно…Медсестры просили разрывать на полосы простыни, из них делать перевязочный материал – было много раненых, и когда они шли на работу им выносили пакеты с самодельными бинтами. Бомбоубежища, которые годами стояли заброшенные с незапамятных времен, превращались в родной дом, в подвалы пятиэтажек переселялись вместе с кроватями и коврами, срочно делали буржуйки и обустраивались надолго… В одном бомбоубежище кто -то поставил кровать и на ней лежала записка «здесь живет Леха», такое чувство юмора во время войны. Чувство инстинкта выживания. Запасы муки подходили к концу …» возьмите хлеба четверть, а то другим не хватит», – просили в магазине…Пустой магазин, продукты закончились…

Жажда жизни. Желание утром проснуться живым, не думать ни о чем, просто жить, смотреть на голубое небо и не видеть в нем самолетов, несущих смерть и горе. В тихом ветерке не слышать свист мин и грохота взрывов. Не находиться в состоянии бегства от бомбежки – успеешь, не успеешь и это как «любит не любит». Один Бог знает, что уготовано тебе через минуту, с какими испытаниями придется столкнуться, какое горе увидеть и увидеть ли.

Может самое страшное это сейчас, когда натянут как струна и любое сообщение о чьем -то горе взрывается аккордом страдания за совершенно незнакомых людей. Черт, возьми эту власть, запихни ее в свой ад, поджарь на своих сковородках, опусти в кипящие котлы и никогда! Слышишь, никогда! Ни в какой другой жизни не выпускай их из своих лап. Мир нас не слышал! Ей хотелось кричать на весь мир! Мир, услышь! Планета, остановись!

Да что вы знаете?!

Лихие девяностые?

Четырнадцатый! Нежный май!

Горящий с пассажирами трамвай.

Осколками троллейбус был убит

И мальчик, окровавленный лежит.

Май в городе – прекрасней его нет!

Расстрелян самолет в обед.

Да что вы знаете?

Как плача "скорая" записывает "дети"…

Они же не дожили до рассвета,

Разорванные бомбами родные наши дети.

После подвалов и расстрелянных домов

Они молчат по году наши дети.

Закрыли мир в себе – на этом свете

Они живые, но уже на том.

Их папы своим телом прикрывали,

А мамы в двадцать пять седыми стали.

Да что вы знаете?!

Как хоронили мать в воронке,

Расстрелян танком отчий дом.

Как трупы собирали по бетонке

В Камазы их грузили мы потом.

Да что вы знаете?!

Как мир смотрел на это шоу?

Четыре года длится сериал!

Как фейерверки "Градов"

Наш город на кусочки разрывал.

Да что вы знаете?!

Как брошена квартира,

В которой счастливо жила семья.

Родители, в которых сила от коммунизма все еще жила,