– А с ним что делать? – спросила Агарвейн и показала на распластавшуюся тушку птицелюда.

– Пусть расстилает свой спальник или что там у него. Я его к себе не пущу.

– Феи и демоны – опасные существа, Иоахим, – покачала головой охотница, – и я знаю, о чем говорю. Нас в ордене как раз на такое натаскивали.

– На такое? – махнул волшебник рукой в сторону кенку.

С сомнением Агарвейн глянула на пришлого ворона. Тот был в процессе подъема с земли и, отвлекшись, чтобы помахать охотнице рукой, чуть не подпалил себе хвост об костер.

– Не совсем.

– Сдается мне, что вы упускаете из виду важную деталь, – вмешался Август. – Этот, как вы его называете, кенку был прислан непосредственно ко мне. Стало быть, разрешать или запрещать ему присоединяться к отряду должен я!

Все три компаньона Августа были готовы поспорить с его выводом, поэтому рыцарь тут же обратился к птицелюду:

– Мое решение будет взвешенным и аргументированным, без домыслов и предубеждений. Однако тебе нужно убедить меня в своей полезности, волшебная птица. Как ты можешь помочь моему священному походу против врагов природы? Кем ты себя видишь в нашем отряде через несколько месяцев? Есть ли у тебя рекомендации от других паладинов Ордена Священного Дуба? На какое вознаграждение ты рассчитываешь? При ответе учти, что истинно следующий по пути Дуба должен довольствоваться малым.

Кенку смущенно потупил клюв.

– Вероятно, я задал слишком высокую планку, – с деланным разочарованием проговорил Август. – Позволь тогда хотя бы оценить твои боевые способности. Что ты умеешь?

На последнем вопросе птицелюд заметно оживился. Он завертелся на месте, высматривая потенциальную цель для демонстрации. Парень в рубашке выглядел слишком хлипким, тифлингша – слишком агрессивной, лучница – слишком увертливой, а показывать свои умения на непосредственном нанимателе кенку не решился. Он закатал рукава, потер дрожащие ладони друг об друга и свел их вместе, словно стараясь удержать тающий комок снега.

Шарик голубоватой энергии быстро раздулся от размера пуговицы до хрустального шара. Прерывистое гудение и дребезжание заклинания заставили кенку сомневаться, что он все делает правильно, хотя он часто проделывал подобное в прошлом. Как бы он ни пытался показать, что все идет по плану, окружающие уже начали догадываться о его сомнениях.

Придав себе самый уверенный вид из всех возможных, птицелюд бросил шар в сторону леса. В полете шар сплющился и резным диском ударился о ближайшее дерево, заставив его разлететься в щепки.

– Август, спокойно… – затараторил Иоахим, когда лицо друга исказилось, не в силах передать весь спектр эмоций паладина.

– Теперь я за то, чтобы птица осталась! – через смех и слезы выдавила Октавия.

Птицелюд в недоумении посмотрел на результат своих трудов, а потом на вскипающего сэра Бивербрука. Щит с эмблемой Ордена Священного Дуба, изображающей, собственно, огромный дуб, намекнул кенку, что он кое-что упустил из виду.

– Цветет роза́, доится коза́… – хрипло пропел он начало присказки, с которой мужики в его родной деревне шли на сенокос, и приставочным шагом придвинулся ближе к пораженному дереву.

Под внимательным взглядом рыцаря, уже готового выхватить меч и порубить кенку как мясник курицу, птицелюд все с тем же напевом положил руки на оскольчатый пень. Песня из понятных слов и мотивов превратилась в неразборчивый магический наговор.

Маленький росток вылез из глубины пня, разрастаясь до миниатюрного деревца. С каждым прибавленным сантиметром его роста Август становился все спокойнее.

– Неплохо, – сквозь зубы произнес рыцарь, – но больше не стоит оскорблять природу. Разрушения придется отрабатывать перед ней очень долго.