– Будешь продолжать играть в молчанку – гузном тебя на угли посажу, – намерения Октавии были серьезны, и всем своим видом она показывала, что готова привести угрозу в действие.

– Что за варварство?! – возмутился Август. – Леди Кларимьер, вы в своем уме?

– О, снова на «вы»?

– Из-за вашего поведения мне хочется немедленно отказаться от знатного имени. Невыносимо иметь нечто общее с якобы знатью из Синего Предела, которая выражается подобным образом!

– Вперед и с песней, сэр Август, – хмыкнула Октавия, – я буду только за, если у нас не будет ничего общего.

Отвлеченная на перепалку с рыцарем, тифлингша ослабила хватку. Птицелюд медленно, сантиметр за сантиметром, пополз прочь из своей накидки, оставляя ее в руках разъяренной леди Кларимьер. К моменту, когда Октавия обратила внимание, что держит тряпки без наполнения в виде пернатого существа, птицелюд успел добежать до Августа и обнять его.

– Несчастное животное ищет моей защиты! – торжественно заключил рыцарь, пока создание, выглядящее как огромная ворона с зарослями мха у клюва, хлопало по его кольчуге руками.

– Это не животное, сэр Август, – Агарвейн нахмурилась, – это кенку, они разумные. Раса такая, на птиц похожи.

Кенку раскрыл руки-крылья и обхватил Августа с другой стороны. Сэр Бивербрук, уперев руки в боки, выпятил грудь навстречу несчастному животному, но после второго раунда объятий птицелюд отошел на шаг назад.

– В полтора обхвата, – быстро закивал он.

Зычный хрипящий голос донесся из его клюва. Иоахим оглянулся в поисках другого источника звука, но никого, кто мог бы издать настолько по-демонически утробное рычание, вокруг не было.

– Кенку копируют чужую речь, – объяснила Агарвейн, – и услышанное мне не очень нравится.

Она чуть присела перед полутораметровым птицелюдом, тревожно встрепенувшим крыльями в ответ на ее приближение.

– Раз ты все же заговорил, то давай представимся друг другу. Я Агарвейн-охотница, а тебя как звать?

– Агарвейн-охотница, – ответил он ее же голосом.

– Да, это я, – Агарвейн ткнула себя пальцем в доспех, а затем показала на кенку, – а ты?

– Агарвейн-охотница?

– Говорят, если курице отрезать голову, то она еще бегает без нее целых десять минут, – ухмыльнулась Октавия. – Интересно, его отпиленная башка тоже будет повторять твое имя как заведенная?

Птицелюд нервно задергался и снова замахал руками. Разговоры про отрубленные части тела его явно пугали.

– Помогай сэру Августу Бивербруку в любых начинаниях! – панически заверещал он голосом, звучание которого должно заставлять панически верещать других.

– Что-то я не припоминаю никого подобного со стоянки Ордена, – прошептал Августу Иоахим, – и вряд ли бы я такое пропустил.

– Со старейшиной Муком ты тоже не был знаком, – парировал рыцарь и наконец повернулся к кенку: – Приветствую тебя, волшебный зверь! Я сэр Август Бивербрук из Синего Предела, паладин Ордена Священного Дуба, защитник лесов, полей и рек и их обитателей! Скажи же, кто прислал тебя ко мне в подмогу?

Кенку неловко потоптался на месте и вместо ответа потянулся к походной сумке. Несмотря на грозный оклик «Без фокусов!» от Октавии, он медленно вытянул кусок пергамента. Когтистой лапой птицелюд подцепил отскочивший от костра уголек и, ловко перекинув его себе в ладонь, начал рисовать.

За неимением лучших вариантов Обнаружители обступили загадочного визитера и сгрудились над ним, наблюдая, как на пергаменте появляется смазанный черный круг. Птицелюд завозил углем, и у круга появились толстые ноги, громадные бугристые руки и относительно небольшая голова. Добавив голове по штриху с двух сторон, кенку приподнял лист над головой, показывая рисунок остальным.