Он легко спускался по лестнице, и ему казалось, что весь дом со страхом вслушивается в шаги. На улице глубоко вдохнул, тихо открыл дверцу, положил пистолет на панель, а охотничий билет – обратно в бардачок. Михась крепко спал, будить его до четырех Никита не планировал.

Ни домой, ни в гараж, никуда, где он может быть и где его будут искать. На перекрестке пронеслась машина, издав протяжный сигнал. Вова виноват, не заметил. Он попытался успокоить дыхание, проехал шоссе и повернул во дворы блочных высоток. Объехал типовую двухэтажную школу, встал за ней, между гаражами и детской площадкой, и выключил фары. В этом тупике, окруженном многоэтажками, показалось безопасно и тихо.

Домой придут в первую очередь. Кто это будет? Ребята Начальника, афганцы или Шурик? Знать бы, чем закончилась перестрелка. В квартире ничего важного вроде нет, если не считать тетради, но никто его записи не поймет. Медали, конечно, жалко. Что делать дальше? Не дергаться, не бежать, точно не идти сдаваться. Надо залечь там, где никогда не найдут.

Одинаковые стены высоток подсказок не давали. Вова бессмысленно старался найти закономерность в горящих окнах, составить из них букву или цифру. Кажется, здесь недалеко живет Олег, он его подвозил полгода назад. Школьный друг, должник, что важно. Вова улыбнулся и полез в бардачок за записной книжкой. Вот этим он и отличается от дураков типа Михася. Все продумано, все документы с собой. Олег – адрес и телефон.

Вова вышел из «восьмерки» и спросил у женщины с коляской, в какой стороне нужный дом. Она покрутила головой и указала направление. У подъезда пришлось задуматься, вычисляя, на каком этаже может быть квартира. Не ниже пятого. Опаленная кнопка лифта безжизненно клацала. Придется идти пешком. На каждом этаже воняло кислятиной мусоропровода, иногда попадались банки с окурками, и эти два запаха смешивались. В пролете между пятым и шестым в углу сидел человек; глаза его были открыты, но Вову он не видел. Перегаром не пахло – наркоман. Квартира оказалась на седьмом этаже. На звонок никто не спешил. Наконец внутри кармана кто-то закопошился.

– Кто?! – спросил через дверь взволнованный женский голос.

– К Олегу, одноклассник.

После долгого ожидания щелкнул замок.

– Привет.

– Привет, Олег, я по делу, – решительно продавил Вова хозяина, поняв, что впускать его не собираются.

– Слушай, я… – начал оправдываться Олег.

– Давай внутри все обсудим, – спокойно, но не давая усомниться в своих намерениях, сказал Вова, подталкивая его к квартире.

– Тихо только. Жена ребенка укладывает.

– Добрый вечер, – поздоровался Вова с пожилой женщиной, снимая ботинки в тесной прихожей. Та надменно кивнула с видом «приличные люди по ночам в гости не ходят» и ушла в комнату.

– Теща, – извиняясь улыбкой, прошептал Олег и чуть громче сказал: – Проходи на кухню.

Куда повесить кожаный плащ, Вова не нашел и взял его в руки. В маленькой кухне было очень жарко, зато меньше пахло детской мочой, чем в прихожей. Люстра не справлялась и с таким метражом, и бледный свет рассеивался, оставляя углы в тени.

– Такое дело, Вован. У меня с деньгами сейчас очень плохо, на заводе обещали зарплату к Новому году, но… – отвернулся к кухонным ящикам Олег.

Вове с трудом удалось протиснуться между стеной и столом, для этого пришлось его со скрипом подвинуть. Олег поставил гостю чашку и остался стоять, стараясь не выдать волнения, отчего только чаще хлопал глазами за стеклами очков. Чай оказался жидким, судя по виду, заваренным по второму разу.

– Я не за этим. У меня проблемы. Мне надо где-то несколько недель пересидеть. – Олег уже изобразил на своем лице скорбь, собираясь указать на комнаты с тещей и ребенком, но Вова на него не смотрел. – Помнишь, мы у тебя на даче праздновали? Ты ее не продал еще? Вот считай, что я хочу ее у тебя снять на месяц.