– Могу я узнать, в чем дело?

Дед удивленно приподнял свои густые брови. Все повернулись ко мне.

– О чем ты, Люсьена?

– О том, как вы странно приехали. Что это за балахон был на тебе надет? И почему ты скакал не на своей лошади? Может, расскажешь мне, что происходит?

Я обвела присутствующих раздраженным взглядом. Карл тихонько толкнул меня ногой под столом. Легионеры потупили глаза. Дедушка и Раду быстро переглянулись.

– Не сейчас, Люсьена. Я расскажу тебе, когда придет время, – таков был ответ главы семьи.

– А когда оно придет?

– Люсьена…

– Через 20, 30 лет? Может через 40?

Я говорила спокойно, но голос мой дрожал. Я уже готова была разреветься.

– Люсьена, нет причин так волноваться, – мягко сказал Раду. У него был довольно усталый вид. – Это действительно дела, так сказать, военные. Тебе не нужно забивать ими голову.

– Простите, но я все же хочу знать…

– Люси, пожалуйста, успокойся, – вмешался Курт. А Карл будто бы ждал этого.

– Оставь ее! – бросил он Курту.

– Не лезь не в свое дело, – ответил тот.

Карл привстал, Курт тоже. У меня сильно забилось сердце. Я не на шутку испугалась за кузена. В один момент конфликт оборвал дед. Он стукнул кулаком по столу:

– Хватит! Сядьте оба!

Мужчины сели, не переставая смотреть друг на друга. С застывшим выражением лица я сжала салфетку, молча встала и вышла из столовой, смотря в пространство перед собой.

Когда я поднималась по каменным ступеням башенной лестницы, мне внезапно стало очень холодно, будто от стен и пола повеяло ледяным паром. Оказавшись в комнате, я распахнула шторы еще шире, чтобы наконец насладиться светом. Темнота, царившая в замке круглые сутки, стала меня раздражать. Я кое-как сама разожгла почти потухший камин, села в кресло рядом с ним и попыталась унять дрожь. Только тогда я ощутила всю мощь давления последних событий на мой разум. Мне оставалось буквально несколько шагов до истерики. За окном шел дождь. Я смотрела на серый пейзаж, на хмурое небо. Что я хотела увидеть? Не знаю. Так прошло где-то два часа. Дождь кончился, сквозь туман стали пробиваться солнечные лучи, но на душе от них теплее не стало. В дверь постучали. В комнату вошел Курт. Он сел в другое кресло и сказал:

– Я знаю, как тебе тяжело. Но раз ты хочешь знать правду, то слушай. Дедушка разрешил посвятить тебя в некоторые события.

Курт не смотрел в мою сторону. Он переводил взгляд с предмета на предмет, подолгу задерживаясь на каждом. Во мне все еще тлели угольки гнева от «пожара», который случился сегодня утром. К тому же я чувствовала, что Курт говорит об одном, а думает совсем о другом.

– А почему дедушка сам не рассказал мне об этом?

– Он не желает с тобой разговаривать – злится. Тебе не стоит так вести себя с ним. Так что ты хотела знать, Люси?

– Все.

Он улыбнулся и посмотрел на меня, скорее сквозь меня.

– Все не получится… Когда мы с Владом возвращались, то из соображений безопасности посадили на его жеребца моего дружинника. Оказалось, что мы не зря волновались. Ты же знаешь, что у твоего деда превосходная интуиция. Мы наметили своеобразный коридор риска, и в нем-то на нас и напали. Во время сражения дружинника, который ехал на лошади господаря, убили. Его побило насквозь со спины стрелами, и враги это видели. Соответственно, они подумали, что твой дед мертв, сомнений быть не могло. Нескольким предателям удалось уйти. Из-за этого господарь вновь сел на другую лошадь, а на следующий день пути нас встретил Карл с дружиной. Ты думаешь, почему на вас так смело здесь напали? Они решили, что Влад умер. Они и сейчас так думают.

– Но дедушка ведь жив!