На семейном совете он убедил родителей, что добрую одежду не станет надевать. Никакого позора в этом нет. Ему некуда и незачем наряжаться, а крепкие вещи при случае и продать можно. Мало ли год неурожайный. Вдруг болезнь прихватит. Отцу придется одному работать и на поле, и во дворе. Мама опять заплакала, но Дин стоял на своем. Он пойдет в старом, красоваться нет причин. Жадность сборщиков известна, отберут запросто новую рубаху.

– Метка есть, – одобрительно буркнул сборщик, выворачивая локоть Дину, чтобы показать подельникам еле заметный желтоватый цветок на внутреннем сгибе. – Правду парень сказал. Познакомился с волчьей бальзамикой.

– И какая она? – коротышка приободрился.

– Кислая. Но лучше не пробуй.

– А зачем метка-то?

– Затем. Волчатникам без нее никак.

– Каким еще волчатникам?

– Меньше знаешь, лучше собираешь, – резко закончил беседу пожилой сборщик. – Следующего зови.

За разговорами о траве позабылось, что Дин совершенно не похож на сородичей. Вопросов ему больше не задавали, велели встать у грузовика и дожидаться остальных. Обняв напоследок родителей, Дин отправил их домой. Долгое прощание не имело смысла. Только сердце мучить. Он знал, что до последнего дня мать убеждала старейшин оставить Дина в деревне, как умеющего читать и писать. Возможно, что этим больше навредила. Старейшины не хотели делиться властью, а любой читающий это угроза. Тем более, такой как Дин, высокий и красивый.

В кузов, крытый брезентом, молодых парней набили под завязку. Дин успел проскользнуть в угол, где смог опереться ладонями в стенки кузова и хотя бы дышать свежим воздухом. В углу брезент закрепили плохо, его откидывало ветром. В щель Дин видел, как остались позади его дом, мама стояла на крыльце и махала вслед грузовику косынкой, то самое поле с ручьем и лесок. Мелькали деревушки, паслась на лугах скотина. Все осталось как было, только для Дина многое изменилось. Город, из которого когда-то вывезли Дина, обогнули по широкой дуге.

– Парень, дай подышать, сдохну сейчас.

– Подыши, – Дин сдвинул вниз правую руку, незнакомец тотчас пристроил свой подбородок на локоть Дину и глубоко вдохнул.

– Ох, красота. Меня Кифер зовут.

– Кифер? Что за имя такое?

– Я седьмым родился, нормальных имен уже не осталось, все разобрали. Ну, я и вымахал. Зови Киф, так удобнее

– Ты вымахал, ага, – Дин рассмеялся, Киф был едва ему по ухо.

– Киф всяко лучше. А я Витоль, зовите Вит, – встрял еще один парнишка, приладив свое лицо на второй локоть Дину. Внешне Витоль тоже отличался от деревенских. И плечи поуже, и руки понежнее. Стоял поодаль один, никто его не провожал. – А ты кто, парень?

– Дин.

– А еще надо мной смеялся, – фыркнул Кифер. – У тебя смешнее имя. Дин. Не слышал таких.

За долгую дорогу Дин узнал о новых знакомых все. Впрочем, особых отличий у ребят от деревенской жизни Дина не было. Работа в поле и заготовка дров летом, ремонт упряжи зимой. Ребята еще бегали на деревенские праздники, присматривались к будущим невестам. Дин по вечеринкам не ходил. Отговаривался занятостью. Один он у родителей, а дел много. На самом деле, Дин не хотел никаких новых привязанностей и оказался прав. Хотя мать сожалела, что не женили его и внука Дин им не оставил. Пока не ясно, благодарить ему старейшин клана за то, что выгнали из деревни, или проклинать.

К столице подъехали уже под утро. Остановились на окраине. Дин рассчитывал, что их всех вместе засунут в какой-нибудь сарай, дадут выспаться, чтобы смотрелись получше. Весь день и полночи на ногах, кто угодно потеряет внешний вид. Да и кому захочется возиться с деревенскими увальнями среди ночи. Но нет, Дин ошибся. Их выстроили на ярко освещенной площади перед серым одноэтажным зданием с узкими окнами. Это и есть гаремная школа? Больше похоже на тюрьму. За этим зданием виднелись еще, такие же.