– Что же, мы так и разойдемся? А как же елочка?

– Смею думать, он сам ею займется, когда спустится обратно. В конце концов, еще не поздно. Время детское. Спокойной ночи, мистер Смит.

– Спокойной, красотка, – отвечал кокни. – Не переживайте, дышите ровно. Пусть мир сошел с ума, а нам и дела мало, правильно я говорю?

– Честно говоря, мне есть дело, понимаете ли. – Крессида прикусила губу и вышла прочь.

– Чудненько, чудненько! – проговорил ей вдогонку Смит и вновь наполнил свой стакан. – Вам плеснуть чо-нить, милая дама?

– Благодарю, не сейчас. Скажите, а вы разве не находите, что все это если и розыгрыши, то весьма предосудительные?

– Ах, вот вы о чем! Дельный вопрос. Я-то? Предосудительный – не знаю, а что до розыгрыша – сомневаюсь. Говоря образно…

Тут он вдруг осекся и бросил на Трой взгляд более острый, чем обычно.

– Что, спутались у вас все карты, да?

– Видите ли…

– Ага-а! Вас тоже не обошли вниманием, правильно?

– Ну, письма не присылали…

– А что прислали?

– Ничего особенного, – быстро проговорила Трой, вспомнив о своем обещании Мервину и слегка испугавшись проницательности мистера Смита.

– Решили придержать при себе? – спросил он. – Ваше право, конечно, но на вашем месте все-таки старине Хилли я б рассказал. Ну, да что там. День был длинный и все такое. Мне бы тоже недурно отправиться поспать. – Смит отпил глоток из бокала. – Совсем недурно, но, как говорится, лучшее, конечно, впереди.

– Лучшее? Впереди?

– На посошок, перед сном. Знаете, что я пью на посошок? Ячменную воду! Ей-ей, факт! Только ее. Ячменную воду с долькой лимона. Каждый вечер, всю мою долгую жизнь. Помогает держать режим и точно по мне, как хороший костюм. Хилли всегда велит этому своему призраку на полной ставке держать в моей комнате нужный запас.

– Найджелу?

– Угу. Бесплотному чудодею.

– А каково все же ваше мнение о здешнем антураже, мистер Смит?

– О чем это вы сейчас сказали?

– Об окружающей обстановке. Об обитателях. Об укладе жизни. Я имею в виду – в «Алебардах».

– А-а. Вас понял. Что ж, скажу: обстановка своеобразная. Диковинная. Специфическая. С какой стороны ни глянь – чуднáя. Но ведь, говоря образно, сам Хилли такой. Ему как раз подходит. Вот глядите: если б он, предположим, набрал себе сюда банду, ну там… фармазонов…

– Кого?

– Фальшивомонетчиков. Или шулеров. Или вымогателей. Или скупщиков краденого. Или аферистов. Или еще какой-нибудь такой шушеры – тут я был бы против категорически, можете поверить. Но вот убийцы – они одноразовики, с ними – дело другое.

– Знаете, мой муж с вами согласен.

– Ну вот, а кому же еще знать, как не ему-то?.. А вот от Альфа Маулта вы таких слов не дождетесь. Скорей рак на горе свистнет.

– Вы полагаете, он не доверяет здешнему персоналу?

– На дух не переносит их всех, простите уж за прямоту. Он, знаете ли, из тех, кто любит только норму, только стандарт, только чтоб по струнке. Солидность, приличия и политес подавай этому Альфу Маулту. Слуга военного разлива и большой сноб. Это я вам точно говорю. Я вот сам из низов, как видите, он таких «господ», как я, и в грош не ставит, зато мне легко распознать, как и чем дышит он, что думает. Знаете, как он их зовет, местных? Мразь, накипь и отбросы общества – вот как он их зовет. И только потому снисходит к ним в людскую – в прямом, как говорится, и переносном смысле, – только потому унижается до общения с ними, что таков порядок его службы у Форрестера, а между полковником и Господом Богом разницы никакой он, кажись, не замечает.

Мистер Смит опустил стакан на столик, вытер пальцами губы и подмигнул Трой.

– Отменно. Знаете что, будет здорово, если как-нибудь за эти дни вы заедете ко мне. Попросите Хилли свозить вас. У меня завалялась пара холстов, которые вас точно заинтересуют. Мы, знаете, любим иногда побаловать себя старыми мастерами. Время от времени что-то на рынке встречаю, что-то себе покупаю… Вам нравится Блейк?