С трудом добравшись до машины, села и, заведя её, тронулась.
На дорогу вслед за мной выбежала Зарина.
– Мама, подожди! Мама! – она кричала и размазывала слезы по щекам, но меня не тронули её слезы.
Я словно замерзла, заледенела.
Качая головой, я объехала её и, нажав на педаль газа, поехала вперёд.
Нет… я пока не готова ни слушать их всех, ни видеть.
Предатели! Какие же они все оказались предатели!
– Тише, Лилечка… Тише. Ты будешь кричать потом. Не сейчас. Надо держаться.
Успокаивая себя, подбадривая, я двигалась в сторону от посёлка.
«Мне нужно уехать! Обязательно нужно уехать! Я подумаю обо всём потом. Потом. И это даже не завтра».
Ещё вчера мы договорились с Катей, что я пока проживу в доме её бабушки. Недалеко от города, в хорошем, тихом посёлке, куда мы с ней часто ездили летом, когда были маленькими. После смерти бабушки, Катя приплачивала соседке, чтобы та смотрела за домом.
– Ты можешь жить там сколько угодно. Я всё равно не буду его продавать, – Катя тяжело вздохнула. – Рука не поднимается.
У меня бы тоже не поднялась рука продать дом, с которым связано столько трогательных детских воспоминаний.
Сейчас, подъезжая к посёлку, я мечтала только об одном. Доехать и, закрывшись от всех, погоревать. Пережить эту боль. Если это возможно.
Сколько себя помнила, я всегда мечтала о детях. Троих. Я хотела троих. Двух девочек и мальчика.
Слёзы потекли по щекам.
Как? Как так можно? Убить своих внуков?! У меня не укладывалось это в голове!
Первый выкидыш, как я думала, случился восемь лет назад. Срок был маленький. Всего семь недель. Мы даже не знали, кто там. Хотя это было не важно для нас.
Потом несколько лет лечения. У Тимура не самые активные сперматозоиды, и забеременеть было сложно. И вот, пять лет назад я увидела заветные две полоски. Мы никому не говорили. Боялись сглазить. Молчали, пока не стало заметно животик.
Это был мальчик. Наш сын. Мы даже имя ему придумали. Рустам.
Не выдержав, я завыла от боли.
Не в силах больше вести машину, съехала с дороги. Отъехав, остановилась где-то в поле и вышла из машины.
Как же больно! Из горла вырвался отчаянный крик. Упав на колени, я кричала и кричала от безысходности, отчаяния, боли.
Мне казалось, что кричала моя душа, выплёскивая всю свою боль.
– Не прощу…, – прохрипела я, падая на землю. – Не прощу! Никого!

Сжавшись в комок, я сидела на земле, пытаясь прийти в себя.
– Не прощу. Никогда не прощу! – пообещала сама себе.
Слёз больше не было. Была пустота.
Встала и, пошатываясь, дошла до машины.
– Давай, Лилечка! Надо жить! Жить, чтобы увидеть, как им прилетит бумерангом. Уйдёшь, как пришла, – я нервно рассмеялась. – Мы ещё посмотрим. Кто куда уйдёт.
Взяв телефон, увидела более тридцати пропущенных звонков.
– Катюша…, – прохрипела я в трубку.
– Лиля? Что с тобой? Я звонила. Ты где? – она взволнованно затараторила беспокоясь.
– Я… все плохо, Катя. Очень.
– Я приеду! Прямо сейчас. Ты доехала до бабушки?
– Нет ещё, еду. Кать… ты же помнишь про адвоката? Мне нужен самый лучший.
– Да, да. Нашла я тебе самого сильного адвоката. Она та ещё акула! Монстр просто. Всё, еду я. Встретимся у бабушки и поговорим.
– Спасибо, Катюш. Я тоже сейчас там буду.
Закончив с ней разговор, отключила телефон. Среди пропущенных были звонки и от Тимура, и от дочери. Нет. Не хотелось ни с кем разговаривать. Я не готова никого прощать.

4. Глава 4 Растерянность

Когда я все-таки доехала до дома, Катюша уже была там.
– Ну, ты что? – воскликнула она, но, пригляделась и подскочила, обнимая. – Боже, Лиля! Пойдём в дом. Тётя Лена уже всё приготовила для нас.