Класс тускло освещен, ряды парт и стульев стояли ровно. Девушка попыталась открыть дверь, но та не давалась. Девушка села за одну из парт, ее мысли бежали: о семье и о том, что они подумают, когда их дочь не придет домой, о наказании, которое ждет. Что будет на этот раз?

Девушка понимала и одновременно не понимала, за что ее накажут. Родители остро опасались возможного разгульного образа жизни дочери и возможной беременности. Эстер усмехнулась. «На улице в разы безопасней». Время казалось, замедлилось, Эстер сидела в классе, глаза, прикованные к двери. Девушка начала ходить как загнанный в клетку зверь, стучала, кричала, но безуспешно. Часы прошли, и надежда девушки начинает тускнеть. Она не могла окончательно поверить, что ее закрыли здесь.

Как только Эстер принимает решение провести ночь закрытой в классе, послышался звук ключа, который поворачивается в замке. Дверь скрипнула, и уборщик не ожидавший увидеть кого-либо, чуть не закричал. Девушка не теряла времени, быстро схватила свои вещи и побежала из класса, по пути случайно пнула ведро с водой, впопыхах извинилась и побежала дальше.

Холодный вечерний воздух был приятным отрывом после душного класса. Эстер рада быть на свободе, надолго ли? Мысли занимали события будущего…

– Дверь в классе была заперта, и я не смогла выбраться. – Эстер нещадно кусала губы. Мадлен, поглаживала свежую ссадину на дряблой щеке и с мрачной печалью слушала дочь.

– Займись ей. – Тихо сказал отец, уходя в гостиную. (Это плохой знак.)

– Мам! – Эстер вжалась в дверь.

– Сама виновата. – Женщина выдохнула, а после вновь вдохнула, казалось, предназначенная фраза сказана не для Эстер, а для самой себя. – Прими наказание с достоинством. – Мадлен вздернула острый подбородок, теперь в ее глазах сиял блеск какого-то извращенного фанатизма. В ее руках толстый кожаный отцовский ремень. Она замахнулась, но Эстер увернулась, ремень пролетел рядом с лицом разрезая воздух, оставляя за собой свистящий звук. За столько лет наказаний Эстер научилась неплохо уклоняться, правда противопоставить больше нечего. Эстер побежала в сторону. Мадлен пришла в ярость.

– Не заставляй меня бегать девочка. – Брызгая слюной визжала женщина.

– Просто послушай, я не виновата. – Эстер вновь пригнулась, но грубый удар по касательной задел поясницу.

– Урок первый, не оправдывайся. Уже за это тебя стоит наказать. – Хрипела Мадлен, явно вошедшая во вкус.

– Рада, что дала повод! – Кричала Эстер, вновь увернувшись от удара.

Мадлен со звериной, практически нечеловеческой яростью рванула через всю комнату и толкнула дочь в дверь, Эстер ввалилась в комнату, отползая в ужасе от преобразившейся Мадлен. Глаза женщины словно выскочили из орбит, и тут же прорезался ее безумный оскал.

– ПСИХОПАТКА! – Эстер закричала от боли, одновременно прикрывая лицо. На тонких руках выступила багровые борозды, а Мадлен остервенело ребром жесткого ремня, била туда куда прилетает удар, а именно в сторону дочери. Взяв короткую передышку Мадлен сфокусироваться внимание на пятнах крови и подрагивающее тельце ребенка.

Это всего лишь передышка, Эстер ощутила, что теперь терять нечего подскочила и кинула в женщину вазой. «Очередной тупой глиняный горшок, которые так любит Мадлен» Посудина разлетелась на куски после соприкосновения с головой женщины. По лбу Мадлен потекла струйка багровой крови. В проходе появился отец. Он смеялся, получая истинное наслаждение от развернувшейся картины. После откашливаясь схватил Эстер за шкирку скинув ту с лестницы. Девушка чудом не свернула себе шею. Левая лодыжка приняла на себя удар. Эстер взвыла от боли.