– Эй, придурок! Мне надо в туалет!

Он не повернулся, скользнув в другую дверь.

Чёрт!

– Эй, ворон! Можешь позвать своего начальника и сказать, что это срочно? – Ворон соизволил взглянуть на меня, и, клянусь, маленький мерзавец покачал головой. – Ты понимаешь, что я говорю! Я знала! Скажи своему кретину-начальнику, что ему лучше отпустить меня, если он не хочет, чтобы его дом – или что это за дыра – провонял мочой.

Он не ответил, потому что, конечно, не говорил, но захлопал крыльями и взлетел. Я смотрела, как он кружил, а затем сел на раму одной из дверей. Там он остался, пока мерзавец не вышел, и тогда ворон прыгнул ему на плечо. Мне нравилось думать, что он рассказывает о моей проблеме, но это была нелепая мысль.

Тем не менее, он направился ко мне, ворон все еще на плече.

– Что? – Его голос сочился ядом и гневом. Этот человек не любил, когда его отвлекают от работы.

– Мне надо в туалет, – сказала я, стараясь не ерзать слишком сильно.

Он прищурился и скрестил руки.

– Так мочись. Никто не мешает.

Мерзавец!

– Я не собираюсь мочиться в штаны. Я отказалась от этого еще в младенчестве. Мне нужен туалет.

Раздражение, подпитанное переполненным мочевым пузырем, заставляло меня выплевывать слова. Я не верила, что он заставит меня обмочиться.

Он остался невозмутим. Какое ему дело, мокрая я или нет?

– Здесь нет туалетов. Это лес.

Без шуток, Шерлок. Он и правда был чудовищем. Взывать к его лучшей стороне бесполезно. У него её явно не было, так что я пошла другим путем.

– Здесь так красиво пахнет. Не хочешь же ты это испортить? – Похоже, это был его дом. Деревья здесь были реже, чем в других направлениях, а остатки костра в центре поляны говорили, что он любит здесь сидеть, когда не ходит по дверям.

Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы, затем протянул ко мне руку. Я подумала, что он снова схватит меня за горло, но пурпурные оковы погасли. Он уступил. Я была свободна.

Ноги дрожали, как желе, после часов неподвижности, когда я попыталась встать. Когда кровь начала циркулировать, пальцы и руки закололо, ощущения возвращались. Через секунды покалывание превратилось в острую боль, и ноги подкосились. Мерзавец мгновенно оказался рядом, схватив меня за руку, не дав упасть. Я глупо надеялась, что он поможет мне дойти до места, где я могла бы справить нужду, но вместо этого он потащил меня по лесному полу за руку. Мертвые листья царапали лицо, уши наполнял хруст под его ногами. Минут через пять он остановился, и хруст сменился новым звуком. Журчанием воды. Ручей!

Он отпустил меня, и я рухнула лицом в мертвую листву.

– Оправляйся здесь, – коротко бросил он.

Было ясно, что он не отвернется и не даст мне уединения, но я была слишком переполнена, чтобы волноваться. Я неловко расстегнула джинсы, стянула их вместе с бельем и присела над ручьем. Облегчение было райским, на секунду отодвинув все другие боли и проблемы.

Подняв глаза, я увидела, что он смотрит на меня.

– Не видел, как люди справляют нужду? – саркастично бросила я, натягивая джинсы и застегивая их.

– Только во снах, – ответил он.

– Чёртов извращенец, – пробормотала я, стараясь выглядеть круто, хотя только что мочилась под взглядом незнакомца. Но он подтвердил мою теорию. Двери вели в сны. В сознание людей. Где бы я ни была, это не было нормальным и не находилось на Земле. Мысль, что я забрела так далеко от дома, пугала, но и завораживала. Я была в месте, о котором никто не знал. В мире, который ещё вчера я не могла вообразить, потому что здесь сходились все люди, хотя я была единственным человеком. Если каждая дверь – это человек, здесь мы все видим сны.