Он чуть склонил голову, и зал слегка посветлел.

– Убить быстро – не приносит страданий, человек просто перестаёт существовать. Если я убью тебя, твои мучения закончатся. А они только начались. Кажется, я знаю, что с тобой сделать. Мне давно нужна личная служанка, и нет никого лучше, чем та, у кого жизнь сестры на кону. Работай на меня, и, возможно, я подумаю отпустить твою сестру.

Я выдохнула, пытаясь понять, чего он хочет и не подвох ли это. У него полный замок слуг – магических, сияющих. Зачем ему я?

– И всё? – спросила я. – Работать на тебя? Как долго?

Он встал с трона и шагнул ко мне. Его мощные руки, рельефная грудь и рост внушали страх. Я застыла, зная, что любое движение выдаст мой страх. Страх – это то, что я не могла себе позволить, потому что, почуяв его, он победит. Я затаила дыхание и сжала кулаки, пока он приближался, чтобы не дрожать.

Он подошёл так близко, что я ощутила его дыхание у уха, когда он прошептал:

– Столько, сколько потребуется, человек. Столько, сколько потребуется.

Его близость породила новые проблемы. Он был чертовски красив. Бог во плоти, как его брат. Желудок скрутило от мысли, что я могу находить такое чудовище привлекательным, но это было так. Внутри бушевал вихрь эмоций. Как можно так сильно ненавидеть и одновременно желать? Потому что его лицо – точная копия самого прекрасного лица, которое я знала, а значит, этот чудовище тоже был прекрасен. Загадка, о которой я не хотела даже думать, поэтому сосредоточилась на отличиях, а не на сходстве. Вблизи я заметила сеть едва видимых старых шрамов, переплетающихся на его груди там, где у Грезара были татуировки. Легче было смотреть на эти рубцы, свидетельства его жестокости, чем в лицо, напоминающее об ангелах.

Он схватил мою футболку и рванул, разорвав её в клочья. Я вскрикнула, забыв о плане не показывать эмоций.

– Первое правило, человек. Никто, кроме меня, не носит чёрное.

Я стояла, дрожа от злости, а не от страха или холода, в лифчике и джинсах – оба, как назло, тоже чёрные. По крайней мере, джинсы он не сможет так просто сорвать. Интересно, что нынче в моде у изысканных рабынь? Кандалы и цепи, поди?

– Снимай, – приказал он, указав на джинсы.

Я уставилась на него, надеясь, что он шутит, но его взгляд говорил обратное.

– Зачем?

Он сжал моё предплечье, выкручивая, пока я не закричала от боли.

– Я сказал тебе первое правило. Ты должна подчиняться. Поняла?

Боль растекалась по руке, когда он выкрутил её ещё сильнее. Я слабо кивнула. Он отпустил, и рука безвольно повисла. Не сломана, но мышцы так растянуты, что малейшее движение отдавалось болью. Снимать джинсы одной рукой было трудно и унизительно. Пестротени стояли, глядя прямо перед собой, не рискуя коситься на меня, но это не отменяло того, что они могли видеть. Я возилась с пуговицей, наконец протолкнув её через петлю, и спустила джинсы, переступив через них. Я стояла перед ним в одном белье. Лифчик был чёрным, а трусы – старые, с белками, купленные когда-то в шутку. Мурашки покрыли кожу, пока я стояла почти голая перед ним. Этот гад не только хотел причинить мне боль, он хотел меня унизить.

Я видела, как его взгляд скользил по моему телу, изучая. В глазах вспыхнуло отвращение, но мелькнул и интерес.

– Человеческая грязь, – выплюнул он.

Я снова задрожала, когда он провёл пальцем по моему боку, остановившись на резинке трусов с белками.

– Снимай, – прорычал он хрипло мне в ухо.

Я втянула воздух.

– Нет.

– Нет? После всего, что я тебе сказал, ты смеешь ослушаться? Ты испытываешь моё терпение. Я сказал, снимай.

– А я сказала нет. – Я сжала губы в линию и выдержала его взгляд. – Хочешь поиграть в гляделки? Пожалуйста!