Зовётся бунтом то, кто не доволен чей-то властью,

Откалываясь от родных, друзей всех отделеньем.

А злонамеренность – когда кто хвалит, но с обманом,

Удар планирует, используя средство любое.

Коварство – когда допускают доброе и злое,

Чтоб хладнокровно овладеть, как вор, чем-то желанным.

Из-за восьми пороков вовне смуту поднимают,

Среди других людей, внутри себя самого губят,

И даже благородные мужи жизни лишают

Тех, кто им предан, и кого в жизни они любят.

Четыре зла: к важным делам питает кто пристрастье,

В обычном перемены ищет или измененье,

Чтобы присвоить себе славу и добиться власти:

Все эти действия зовутся злоупотребленьем.

Когда вершат дела по собственному произволу,

Для своих нужд людей дурачат, алчность проявляют.

Высокомерие – когда ошибок видят гору

Своих, и вопреки советам их усугубляют.

Не разбирая, кто хорош, кто плох среди подручных,

Согласных одобряют, несогласных осуждают,

С привычкой постоянно жить средь славословий, звучных,

Обычно так в народе самодурством называют.

И прежде чем ученикам давать свои уроки,

Распространять среди людей сомнительные знанья,

Сумел бы уничтожить зло, изжить свои пороки,

Тогда начать ты смог и сам своё бы воспитанье».

Конфуций опечалился, услышав наставленья,

Вздохнул, два раза низко Рыболову поклонился,

И после этого пересмотрел своё ученье,

Все говорили, что Учитель в жизни изменился.

Конфуций много понял с Рыболовом, при их встрече,

Признавшись мудрецу, что в жизни был всегда несчастен,

На мир по-новому взглянул, услышав его речи,

Но изменить свою судьбу, увы, – не в его власти:

– «Меня, Цю, цари дважды из Лу царства изгоняли,

А в царстве Сун на меня люди дерево свалили,

Из Вэй следы, бежав, с учениками заметали,

В осаде между Чэн и Цай чуть было не убили.

Как мог же я четыре раза избежать позора,

Когда не понимал, вина моя в чём состояла»?

Услышав, Рыболов не мог не высказать укора,

Конфуция признанье его очень огорчало.

– «Как трудно вразумить тебя, – сказал мудрец устало, -

Боявшийся на свете своей тени на дороге,

Своих следов, от них бежал, но тень не отступала,

Как ни спешил он убежать от них в большой тревоге.

Чем двигался быстрей, следов тем больше оставалось,

Бежал без передышки, так как – медлит, полагая,

Пока из сил не выбился, дыханье не сорвалось.

Упал и умер на земле, причин не понимая.

Он также глуп был до того, что все ему дивились,

Останься в темноте (он), тень сама исчезла б сразу,

На месте стой (он), и следы нигде б не появились,

Но не пришла мысль эта ему в голову ни разу.

И ты почти не избежал того же в размышленьях

О милосердье, справедливости ум напрягая,

О тождестве, различиях и в прочих наблюденьях,

Стараясь их постигнуть, но законов их не зная.

Ведь в чём есть изменения в покое и в движенье?

И что за правила врученья или полученья?

Без понимания основ не будет постиженья,

Как и без ясности ума, ты не создашь ученья.

В порядке ненависти и любви возникновенья

Гармония, как гнева, так и радости, сокрыта,

И чтобы в скрытое душа нашла проникновенье,

Необходимо, чтоб душа сама была открыта.

Но для начала прояви к себе своё вниманье,

Сам совершенствуйся, истинному во всём внимая,

Храня всё чистое в душе, приобретёшь все знанья,

И обретёшь себя, другим все вещи возвращая.

И только так от тягот жизни ты освободишься,

Ведь ныне сам ты, ещё не достигнув совершенства,

Всё ищешь у других, а вот собой уже гордишься,

Желая обрести только во внешнем всём блаженство».

Конфуций опечалился от Рыболова речи,

Спросив: "Что истинное в нашем мире означает?»

Сказал тот: "Истинное – высшее чистосердечье,

Всё то, что искренность высокую в себя включает.

Без истой искренности чувства взволновать не могут,