– Что вы делаете?! Нельзя глумиться над трупом! – Ника, отделяющая голову Кермен от тела здоровенным ножом, обернулась:

– Я ещё и на подоконник её выставлю, прямо под лучи солнца. Так точно не оклемается, – подобное она уже говорила, помню. Я сел и, склонив голову, принялся рассматривать аккуратное отверстие в куртке почти в самом центре груди. На самой груди такого отверстия не чувствовалось.

– Это была обычная свинцовая пуля? – мадам Петрова кивнула:

– Серебряные только в одном из пистолетов, для экономии, но те, в кого стреляешь, не сразу об этом догадываются. Иногда бывает полезно, например, сейчас сработало: Кермен успела выпить лишь несколько глотков, испугалась, что ей прилетит с левой руки, и пошла в атаку. К сожалению, женщину это не спасло – прокушенная артерия не оставила ей ни малейшего шанса.

– Мне казалось, она пила долго, – засомневался я.

– Мне тоже. В такие моменты время будто останавливается. Не веришь – осмотри тело, вокруг него крайне обширная лужа, почти все пять литров на полу.

– Нет уж, спасибо, на этот раз поверю. И зачем только человек пошёл за вампиром? Из мести? Из любви? Хотела стать сильнее?

– Всё сразу плюс специфические фетиши. Некоторые балдеют, когда им прокусывают кожу, – звучит не очень. Я скривился, но почти тотчас посерьёзнел:

– А что насчёт меня? Почему после всего услышанного я ещё не умер? – она ответила не сразу. Походила туда-сюда, нахмурившись, собралась с мыслями, откашлялась и всё-таки заговорила:

– Кермен не ошиблась – ты должен был остаться здесь и получил помилование в последний момент, когда я уже была готова выстрелить серебром.

– И что же изменило ваше решение?

– Твоя реакция на её действия. Я очень пристально следила за твоим лицом, но ничего, кроме отвращения, не увидела. Когда-то давно я отреагировала на похожую демонстрацию точно так же. Значит, и ты небезнадёжен. Можешь порадоваться этому факту, ибо больше ничего хорошего сказать не могу.

– Понимаю. Теперь я под колпаком Министерства, пока оно не убедится в моей лояльности? И сколько же должно пройти времени, чтобы оказаться вне подозрения? – чувствую, ответ мне не понравится.

– Всё время, что тебе отмерено, Яр. Я-то, разумеется, понимаю, что мальчик ты хоть и романтический, но сообразительный, пару ночей подумаешь, всё осознаешь и на баррикады не полезешь, но попробуй докажи это серьёзным дядям. Впрочем, если я поручусь за тебя, сильных перемен в твоём существовании возникнуть не должно.

– Что я должен для этого сделать? – отозвался я, ощущая, как рою себе яму.

– Есть у меня одна идея… Обсудим по дороге, а сейчас нам пора. Поднимайся.

Мы не спеша возвращались к месту встречи. Ника застёгивала пальто, которое, оказывается, не просто скинула на землю, а отбросила аккурат на ветку стоявшего рядом с забором дерева. Справившись с пуговицами, она подняла голову и только теперь начала разговор:

– Как насчёт поработать со мной? – я поперхнулся прохладным ночным воздухом:

– Мне это не кажется хорошей идеей. У меня нет никакой специальной подготовки, убить никого не смогу, да и не собираюсь, плюс, как мне уже объяснили, с возрастом буду становиться только тупее, – она беспечно отмахнулась:

– Слегка подкорректирую тебе диету, и глупеть не выйдет, только если специально не начнёшь деградировать. Разумеется, я понимаю, что ты не ликвидатор и даже не преданный системе сотрудник Министерства. Но у тебя есть некоторые очень ценные для меня качества, – да ладно, звучит почти как похвала. Ну-ка, послушаем, чем же я так хорош? – Ты оптимист, любишь и умеешь поговорить, способен обаять кого угодно – черты характера, которыми я либо изначально не обладала, либо лишилась их со временем, не пасуешь перед трудностями, склонен к саморазвитию. А ещё довольно часто раздражаешь меня, что крайне полезно уже для моего мозга.