Уже шесть лет прошло с тех пор, как я, будучи ещё ребенком, вышла замуж (меня выдали замуж), и я все это время перехожу от отчаяния к отчаянию: всё, что я делаю, даже с лучшими намерениями, приносит мне одни несчастья. Я не «кокетка», хотя и чувствуется во мне большое желание нравиться. Моя мечта – жить жизнью спокойной и приятной с любимым существом, посвящать себя лишь ему, только ему и моей Марии, живя совершенной семьёй. Я никогда не жила в семье! Родители моего мужа – выродившиеся дворяне с распутными привычками, которые рассказывали за моим обеденным столом вольные истории со всем «грязным бельём», стремились приводить в мой дом своих любовников – известных порочных созданий из высокого общества Лиссабона. Мой муж, воспитанный в той же манере и думающий также, как и они, не был терпим лишь к своим братьям, не стал ждать, чтобы прошел хотя бы год с нашего бракосочетания, связавшись с заурядной испанкой, которую подобрал на ярмарке в Севилье, поселил её в Лиссабоне на той же улице, на которой жила я, почти напротив моих окон; когда мы уезжали в деревню в Торреш, проводил время с крестьянками; а сейчас уже больше года живет в Лоуренсо Маркеш1 с одной француженкой, совершенно не скрываясь, как если бы был женат на ней. Почему я пыталась его полюбить (о, эти иллюзии!), почему у меня есть дочь? Я пыталась в течение нескольких лет всеми силами защитить наш очаг, спасти мою любовь во что бы то ни стало. Но ничего не получилось. Ты знаешь, я рассказывала тебе несколько раз всё, что произошло. Мы стали жить отдельно; и мой муж под предлогом деловых поручений уехал в Африку, а я вернулась в Порту, чтобы быть подальше от семьи Руи, которая меня не любила, а также, чтобы быть ближе к моей дорогой Амброзинье Торресау, которая рассчитывала вернуться этой зимой и поселиться в Фож, но так и не приехала. Я приехала в Порту опечаленная… Я жаждала мира и любви. Так было, когда я тебя встретила. Я уже знала твоё имя, мне говорили о тебе… и о твоих приключениях! Увидела и услышала тебя в первый раз на благотворительном концерте в театре Жиля Висенте: ты играл Шопена, Шумана и Листа. Я была очарована сразу же твоей осанкой, твоей выразительной бледностью, твоими темными глазами, то меланхоличными, то улыбающимися, твоим тонким ртом, мягкими волосами, романтизмом твоей души, открывающейся при интерпретации этих романтических композиторов. Меня переполнила нежность… Ты заговорил со мной. Твои глаза были проникнуты любовными намёками. Ты растревожил меня. Я ощущала все своё легкое бытие в этих романтических иллюзиях моих восемнадцати лет! Я уже принадлежала тебе… И знание того, что ты, как и я, испытал разочарования стало ещё одним притяжением для моего духа, который по этой причине ещё больше доверился тебе. Ты овладел моей израненной душой. Но и твоя была расстроена: ты только что расстался с этой Маргаридой де Соуза, почти твоей невестой – никогда я не встречала ни в одном создании более холодной крови, такой незначительной и неприятной она мне показалась. Как могла эта мещанка из Матозиньюш понять и полюбить тебя? Невозможно! И ты понял это с самых наших первых тайных встреч, с наших первых поцелуев, наших первых занятий любовью; рядом со мной ты скоро забыл её.

В конце того мая была наша свадьба! Сразу же, как только я с тобой встретилась, в первый раз в жизни я почувствовала себя замужем навсегда. Я была так счастлива, что даже печалилась. Я стыдилась и страшилась своего удовольствия. О, человеческое сердце слишком слабо, чтобы быть счастливым!.. В некоторые мгновения, когда я забывала свою прошлую жизнь рядом с тобой, какой-то внутренний голос говорил мне: «Заплатишь дорого за это счастье!..» Были предчувствия, была тень на моей радости… Но доверчивая, введенная в заблуждение, не сделавшая ничего дурного (разве это дурно – любить тебя?), я ждала тем не менее счастья!