Путь был неблизкий – «ПТИЦА» находилась за городом, как психушка или тюрьма, но больше собой напоминала коричневый особняк за каменным забором. На железных воротах красовался золотистый аист – логотип, придуманный лично Карлом Марковичем.

Работники туда добирались и на своих автомобилях, и на такси, и на автобусах… Водкин ездил на автобусе – особенно это пригождалось в зимнее время. Никаких запар с личным автомобилем, стоянкой, морозами, антифризами, сезонными шинами…

Хоть иногда он и полчаса ждал автобус, но всё равно не отказывался от этой привычки. Это, конечно, породило множество колкостей от коллег.

«Знаешь, кто такой лох? – спрашивал у Водкина Бурьянов – тот старший надзиратель. Маленький такой, с рыжестью в своих серо-коричневых волосах и гроздью красных родинок на щеке. – Лох – это каждый пассажир автобуса старше тридцати лет».

И после этого Бурьянов смеялся своим скрипучим задыхающимся смехом.

«Я даже мать твою купить мог бы, не то что машину», – думал в ответ Водкин, но вслух ничего не говорил. Бурьянов – правая рука Костылёва. Злющий сукин сын. Как Романовский, но только в персиковой робе надзирателя. И ругаться с ним нельзя… А место в «ПТИЦЕ» не такое плохое. Тепло, да и кормят. Что ещё надо для счастья? Плюсом работка от Майора и Плиннера… На безбедную старость он уже накопил.

Автобус урчал, кряхтел, плевался, но всё же смог доставить Водкина до конечной остановки – оттуда он топал пешком в одиночестве, но это его не смущало. Плохо заасфальтированная дорога, змеящаяся посреди жиденького соснового леса, вела его прямо к воротам «ПТИЦЫ».

Учреждение виднелось ещё издалека – полностью коричневое, дубовое, огороженное серой каменной стеной, чтобы никто точно не смог сбежать из этого прекрасного и, что самое важное, такого приятного места. И, кроме стены, почти на всех окнах двух этажей были металлические решётки. Их не было только на самом верхнем, на третьем. И в одном месте второго этажа… В медсанчасти.

В воротах было небольшое окошечко, напоминающее собой выпуклый телевизор – своеобразный домофон с кнопкой микрофона. Водкин знал охранников – сегодня понедельник, а значит, настало время для смены весёлого парня по фамилии Шеварднадзе. Водкин нажал кнопку и гнусаво сказал:

– Открывайтесь, мать вашу. Хватит спать.

Почти мгновенно прозвучал длинный звук, оповещающий открытие ворот.

– Ты знаешь, что «дзе» значит «сын»? А «швили» значит «ребёнок»?

– Знаю, – ответил тот протяжно, – ты мне это каждую смену повторяешь. Тебе не надоело?

– Надоело.

– Слава Вселенной. Я рад это слышать… Кстати, мальчик мой, а ты знаешь, что «ин» означает благородное происхождение? А «ов» – крестьянское? У тебя дворянская фамилия. Жаль, что имя не дворянское.

– Знаю, – ответил Водкин, продолжая топтаться н мете. Никак не хотелось ему заходить внутрь, но надо было. Он поплёлся на работу.

Двор «ПТИЦЫ» был очень просторным – к крыльцу вела вымощенная камнем тёмная дорожка. Её каждый день подметал дворник, потому она блестела. Вокруг ещё лежал снег с проталинами, но через три недели тут будет кругом зелень. Именно здесь происходил первый инструктаж новоприбывших воспитанников. И сегодня будет очередной завоз.

С другой стороны «ПТИЦЫ» была построена спортивная площадка с примыкающим к зданию инвентарным помещением и парковкой автомобилей для работников. Туда был сделан специальный заезд с другой стороны. Внутри же учреждения – урочные аудитории, административные помещения, актовый зал, санчасть, столовая и целый этаж для ночёвки персонала, включая охранников.

Надзиратели в «ПТИЦЕ» работали сменами. Кто-то выходил в день, кто-то в ночь. Пять через два. Водкин работал днём… Как и Бурьянов.