– Вы знаете, почему в Китае так много людей? Потому что там бани были общие… Допёрли, в чём дело, только тогда, когда численность за миллиард перевалила, – сообщил Водкин. Неизвестно, шутил он или говорил серьёзно. – Так что… Разделяйтесь по первичным половым признакам. И не тритесь так друг о друга. Держите дистанцию, я вас прошу

Вода была тёплой – удивительно. Синяков подумал, что вода будет холодной и пропахшей хлоркой насквозь, но повезло, что нет. Мыло – бесцветное и безвкусное, но пенилось нормально…

Душ шуршал, и парни, которые успели первыми проскочить вместе с Синяковым, принялись намыливаться и намываться. Андрей пытался не смотреть на их члены, и у него это получилось… Как говорится, «не думай о белой обезьяне».

– Всё! Закончили помывку! – рявкнул Бурьянов. – Следующие, следующие проходите! Не задерживайте поезд!

Быстро обмахнувшись полотенцем и схватив форму, повешенную на батарею, он пошлёпал босыми ногами к выходу, куда уже заваливали другие воспитанники. Алиев пихнул шизика в спину, и тот заскользил ногами по мокрой плитке.

Наверное, на помывку всей кодлы воспитанников ушло не более тридцати минут, и их повели в столовую; горячую, пропахшую подгоревшей кашей. Видимо, поварьё работало тут и в ночную смену тоже.

– Рассаживаемся по скамейкам! – подал голос Водкин. – Старшие групп, за едой, быстро!

Старшими групп, как уже было обрисовано, назначались воспитанники, кои «содержались тут давно и заслужили довери…»

«Птицевские» ринулись выполнять приказание и начали юркать на кухню.

– Аккуратнее вы, бестолочи! – крикнула невидимая отсюда повариха зычным голосом. – Не побейте посуду!

Бурьянов стоял в проходе, а Водкин сказал ему что-то на ухо, и пошёл в кухню… Обратно он вернулся со стаканом воды. И стоял, пил её. Прикладывал стакан ко лбу. Изнывал от похмелья. Синяков уже видел такое. Видел своих пьянствующих родственников, видел их похмелье…

Каша оказалась гречкой – слипшимся комком она застряла у него в глотке, но он всё равно съел её всю. День обещал быть тяжёлым, могли пригодиться силы.

– Окончить приём пищи! – рявкнул старший надзиратель. – Командующие группами, собрать посуду!

Сами надзиратели не спешили завтракать – наверняка пойдут набивать брюхо, как усадят воспитанников за парты… Пока же следили. И Андрей следил за ними. Ему почему-то это казалось очень важным… Запоминать это всё. Всех этих людей. Все эти этажи. Все эти решётки на окнах.

Когда они пришли в аудиторию, преподавательница в чёрном пиджаке и белой блузке уже была там – грузная женщина с ярко-красными губищами и коротковолосой кудрявой причёской.

– Рассаживайтесь в свободном порядке, – сообщил Водкин. – Но соблюдайте одно правило: мальчик-девочка, мальчик-девочка…

Он в свою очередь тоже наблюдал. Но не за всеми, а за одной девочкой – Черникиной. И она уселась к тому парню, что выглядел самым мрачным и в то же время самым спокойным из всей этой клятой ватаги недопреступников-недостудентов.

– Звонок на урок, дзынь-дзынь-дзынь! – Бурьянов захлопал в ладоши. – Угомонились! И слушаем препода…

– Меня зовут Большакова Виолетта Васильевна, – представилась она. – Я буду преподавать вам социологию, соционику, деловую иерархию и взаимоотношение полов. Кто знает, что такое соционика?

Черникина робко подняла руку, чем заработала у Водкина немало очков.

– Представься, потом ответь, – кивнула Большакова.

– Меня зовут Дарья… Соционика – это концепция взаимоотношений между личностями.

Синяков тоже поднял руку, скосив глаза на свою соседку.

– Хочешь дополнить? Давай.

– Это псевдонаучная теория, основанная на учении Юнга.