Изменение планов могло быть расценено женихом, как попытка избежать официального объявления о помолвке, что стало бы причиной для её разрыва. Инициатор последнего должен был выплатить компенсацию второй стороне. А денег у нас не было.

Всё то время, что ушло на пришивание веток облепихи к оберегу, червь сомнений не покидал моих мыслей. На кону стояла не только моя честь, но и отца, и нашей семьи в частности. Если бы мы купались в золоте, то это не имело бы никакого значения. Но отец – первый помощник лорда Феринели. Его жалование обеспечивало матери достойную жизнь в нашей крохотной усадьбе в горах, в паре часов езды от города. Без этой должности мы будем вынуждены покинуть дворец и вернуться домой, и вести жалкое существование на те гроши, что приносило имение.

Будь там мой старший брат, то дела шли бы куда лучше, но он давно поругался с отцом, женился, не получив на это позволения, и уехал к супруге, что была простой горожанкой без титула и приданого. Без него заниматься делами наших земель стало некому, ведь всё время папы отдано службе лорду Феринели, а мама мало что понимала в управлении.

Наша усадьба по наследству должна была отойти брату. Тому, кто женится на мне, не достанется ничего. Если я хочу удачно выйти замуж, лишаться расположения леди Феринели было нельзя, а значит, у того, как я выброшу оберег должны быть свидетели.

Могла ли Элиза уговорить своих родителей на то, чтобы избавиться от меня, если договорённость о нашей с Лиамом помолвке станет известна всем? Сохранит ли мужчина своё слово, если папа лишится должности? При подобном раскладе жених не получил бы от брака никаких привилегий. Сейчас он имеет влияние на лорда Феринели сразу и через моего отца, и Элизу, если верить сплетням женщин в гостиной.

Когда облепиха была надёжно прикреплена к сплетённым в виде солнца веточкам, я оценивающе осмотрела свою работу и удовлетворённо кивнула. Пробежавшись взглядом по всем остальным девушкам в гостиной, я отметила, что такое растение в качестве украшения выбрала только я, потому опознать автора не составило бы труда.

Учитывая возникший в голове план, от меня требовалось только передать через горничную записку Лиаму о том, с какой стороны дворца следовало искать оберег. Эта часть не казалась сложной. Главное, чтобы никто не нашёл его раньше жениха.

Обернувшись, я отметила, что на улице уже начинало темнеть. Окна у меня за спиной выходили на верхний сад дворца, раскинувшийся перед главным крыльцом. Прямо под ними располагалась клумба. Если поспешить, то никто, кроме собравшихся здесь дам, не будет знать, что мой оберег оказался где-то там, среди цветов.

Вернув всё внимание на девушек, не замечавших моего присутствия, я демонстративно встала и подошла к окну. Стоило распахнуть раму, как поток прохладного воздуха с улицы ворвался в гостиную. Он обдал и освежил мои раскрасневшиеся от духоты щёки. Краем глаза я заметила на себе нужный интерес присутствующих, но вслух никто ничего не сказал.

Подняв руку с оберегом, я ещё раз осмотрела его и провела пальцами по веточке облепихи. Дверь в гостиную открылась, заставив меня посмотреть на неё в надежде, что вернулась леди Феринели, но это были служанки. Они принялись зажигать свечи. Комната постепенно стала преобразовываться, и многие дамы воспрянули духом.

Со своего места я не смогла никого увидеть в саду. Если внизу, под окнами, находились люди, то они стояли у самой стены. Высовываться и смотреть я не стала, ведь до ужаса боялась высоты. Обычно я никогда не поднималась выше второго этажа.

Убедившись, что украшения на обереге пришиты крепко, я ещё раз осмотрела всех собравшихся в гостиной, стараясь запомнить их, чтобы потом перечислить свидетелей. Поймав несколько любопытных взглядов, я улыбнулась им и швырнула оберег в окно. На лицах тех, кто наблюдал за мной, возникло странное удивление, но ни одного неодобрительного выражения не довелось увидеть.