Но сытые формы не видят «убогих»,
Вдыхая сквозь ноздри особенный воздух.
А боги, ступая, почти невесомы,
Среди заведений, где копятся блага,
Себя предлагают, что, в общем, резонно,
Их взять на работу, вручают бумагу…
Кому они, боги, нужны в этом мире:
Открытые, добрые, честные души?..
И бесы смеются над их пантомимой,
Наушники с рэпом напялив на уши:
«Зачем упражняться в любви, сострадая,
Когда облачён ты в иную одежду?..
Да мало ли кто тут под носом летает
И просит копейку в порыве мятежном!..»
И сладко вздыхая, забыв, что мы люди,
Забыв, что достойных иным отмечают,
Мы дохнем в согласье с собой обоюдном
В процессе заслуженного одичанья.
«АРГЕНТИНСКИЕ ТАНЦЫ»
Заедает игла на пластинке.
Повторяются ссоры в семье.
И летает воланчиком льдинка,
Наклоняя планету к зиме.
Но конфликты глупы изначально:
В пререканиях разума нет.
И свистит истерически чайник —
Примирения ангажемент.
Вот и чашки, считаясь друзьями,
Намекают на то, что опять
Оппоненты не сдали экзамен,
Потому что его им не сдать.
Посидим и подумаем в ссоре,
Поглядим, помолчим, позвеним
И самим себе сдаться позволим,
Словно штангу подняв «извини».
Да, всё сгладится скоро, до глянца,
На неделю… А дальше – опять
Задробят «аргентинские танцы»,
Не сейчас, так потом задробят.
ДИАГНОЗ
Поставленный мне диагноз
Я нёс в потайном кармане.
Обманут мирком диванным,
В костюмчике от «Армани»
Я был безутешно счастлив!..
С отливом медовой сливы
Костюмчик мой был, отчасти.
И что же? Попал под ливень.
Свернул я в салон, где мебель
Скучала по страстным взглядам,
И долго слонялся Фебом,
Искусных предметов рядом.
И были мне безразличны:
Проигранный матч «Динамо»,
Фигурка электростати'чной…
Ведь там, в потайном – диагноз…
А менеджеры удивлённо,
В пределах одной минуты,
Косились из-за колонны,
Пытаясь проникнуть внутрь
Корней моего сознанья…
«Отстаньте, неидеалы,
С инструкцией наизнанку,
Когда не по вам диагноз…»
А ливень – в последней фазе.
А облако – на просушке.
И, выйдя под солнце праздным,
Я был молодцом нескучным…
Цвела и звала Диана —
Богиня хмельного лета!..
Хотите узнать диагноз?..
Так весь мой стишок об этом.
ЧУЖИЕ СРЕДИ НАС
А может быть, ты – это он,
Что осведомлён в именах?
Звенит в автомате жетон.
Фонарик мерцает со дна.
Но если не ты, то другой
Пронзительно смотрит в глаза…
Теряет планету изгой.
Слезами сочится лоза.
Теряет планету изгой,
Забыв, что Земля – его Мать.
Стоит у штурвала чужой,
В котором любви не узнать.
Чужая, чужие… Их – тьма.
Фантастика тут ни при чём.
Иная манера письма.
И даже нагрудный значок…
Просветка, прослушка, шаги
(уверенно, ровно, след в след…)
Заметил? Срывайся… Беги…
А впрочем, тебя уже нет.
А может быть, ты – это он?
Но может быть, он – это я?
Неважно, что будет потом:
Ответы от нас утаят.
Забудь о свободе. Забудь.
Ныряй в свой игрушечный мир.
Из Космоса
капает
ртуть
Всё время
с «восьми» до «восьми».
ОКНО ОДИНОКОЙ ДАМЫ
Дама мается в квартирном одиночестве,
В полумгле отреставрированной дочиста.
Глянцем – роль отрепетированной пьесочки…
Если б занавес, а то ведь – занавесочки.
Но зато ничто не связывает-мучает,
Хоть и небо за окном покрыто тучами,
Хоть и дождик, но какой он, право, солнечный…
Вот и пусть себе идёт до самой полночи.
Дама в комнате: то с книжкою, то с телеком…
Дышит свежестью, зовёт бельё постельное
Отдохнуть, как провалиться в сказку синюю:
Утомляет работёнка непосильная.
А вот взять бы да и враз умчаться в Грецию,
Чтоб под солнышком, под греческим прогреться и
Раствориться в шумном шёпоте экскурсии,
Эпигонионы сравнивая с гуслями.
Слышишь, плещется эгейская экзотика?..
Серпантином – белый пляж… Волна и… зонтики…
Дама мается в квартирном одиночестве.
Даме хочется, чтоб звали не по отчеству…