Она проводила меня до стеклянной двери, приложила карту к электронной панели и отступила назад, открывая мне путь. Уже переступив порог, я спросил:

– Как вам удалось преодолеть такое Воздействие? Почему оно не затронуло вас?

– Я дольше всех работаю с… объектами. – Маргарита чуть замялась, прежде чем произнести это слово. – Научилась чувствовать предвестники. Тем более что сполна получила пару недель назад. – Она красноречиво указала на почти заживший глаз. – В этот раз, едва ощутила внутренний дискомфорт, сразу надела ИМП. Успела. По тому, как свалился Дима, поняла, что Воздействие очень сильное. Сначала помогла ему, потом ребятам из восьмого. Когда добралась до вас, Марина была уже мертва, сердце не выдержало.

Маргарита поежилась, линия губ исказилась, лицо приняло горестное выражение.

– Честно говоря, Кирилл, за вас я испугалась больше всех. Мы-то хоть понимаем, что происходит, да и подготовку прошли. А для вашего разума такой прессинг мог оказаться губительным. То, что вы сейчас способны ходить и разговаривать, – большая удача.

– Спасибо, что вытащили меня. Если бы не вы, так долго я бы не продержался, – я наконец выразил то, что хотел сказать Маргарите, как только увидел ее в лаборатории.

– Спокойной ночи, Кирилл. – На ее лице вновь мелькнула тень улыбки.

Я вышел в коридор, и дверь за мной с тихим шорохом закрылась. Я остался один. И вместе с одиночеством навалился страх, на этот раз мой собственный. Во что я влез? И главное, как выпутаться из всей этой истории?

Когда траволатор поднял меня на поверхность, тел во дворе уже не было. Поэтому я позволил себе расслабиться и несколько минут постоять, вдыхая свежий ночной воздух. Но вскоре усталость взяла свое, и я отправился спать.

Меня разбудило светящее в глаза солнце. Взглянув на часы, я понял, что проспал больше одиннадцати часов. В голове слабо шумело, в глазах ощущался зуд, но в целом я чувствовал себя сносно. И не прочь был перекусить. Поэтому по-быстрому умылся, переоделся в чистую одежду и пошел в столовую.

В просторном квадратном зале никого не было, и я, взяв у повара тарелку с омлетом и двумя тостами с ветчиной, устроился за столиком у стены, по привычке выбрав место, с которого отлично просматривался вход. Поэтому сразу увидел одного из вчерашних санитаров, когда тот, забрав свою порцию завтрака, направился прямиком ко мне.

– Привет. Не возражаешь, если я присяду? – спросил он немного агрессивнее, чем того требовал этикет и здравый смысл.

– Садись, – в тон ему ответил я.

– Меня Сева зовут. Всеволод Давыдов.

– Кирилл.

– И как тебе перспектива работать в таких условиях, Кирилл? Уже предвкушаешь, как станешь вторым Фрейдом или Скиннером? Диссертацию защитишь…

– Я не психолог, – перебил я его, поняв, что Давыдов переносит на меня свои внутренние проблемы.

– О, тогда респект тебе. – Тон Давыдова сменился на дружелюбный. – А в каком отделе будешь работать?

– Пока не знаю, – уклончиво ответил я.

– Но кто ты? Генетик? Биоинженер?

– Частный детектив.

Давыдов поперхнулся. Несколько секунд буравил меня глазами, потом громко расхохотался.

– А ты остряк, Кирилл. Отличная шутка! Частный детектив, ага! – Он шумно втянул воздух, успокаиваясь, но затем снова разразился смехом.

– Что ты имеешь против психологов? – лениво поинтересовался я, когда Давыдов перестал ржать.

– Да так. – Всеволод помрачнел и осторожно промокнул выступившие от смеха слезы салфеткой. – Умеют эти ребята все испортить. А почему спрашиваешь? – Он с подозрением посмотрел на меня. – Знаешь кого-то из наших психологов?

– Я был знаком с Мариной.

– Маринка, – вздохнул Давыдов, – да, жалко ее. Сын у нее остался, двенадцать лет. А ведь она, как и все мы, приходила сюда денег заработать. Вот так по-дурацки устроен человек. Тебе говорят, что работа опасная, связана с рисками, дают подписать кучу бумаг, но ничего у тебя внутри не екает, не вопит, чтобы ты бежал отсюда как можно дальше. А потом ты видишь и делаешь такое, что и сам никому рассказывать не захочешь, особенно семье своей. Тебя вот предупреждали, Кирилл, но ты все равно здесь.