Спуск по тому же маршруту, по которому прошлым утром, еще по солнышку, я ходила умываться, стал опаснее из-за скользких камней. Но мне торопиться некуда. Сегодня я пройду столько, сколько смогу, пока не подыщу место для ночлега. Мне нужно как-то оценить силы и проработать маршрут. Делать это я буду с каждой возвышенности, откуда смогу рассмотреть дальнейшие самые короткие и приемлемые для моего состояния тропы.

Наверное, из-за недоедания, стрессов и усталости рюкзак показался мне неимоверно тяжелым. Не успев толком начать путь, я стала спотыкаться, ощущая невыносимую боль в скрюченных набитых пальцах и то, как вскрываются мозоли, от чего ноги будто варятся в кипятке. Я вообще не чувствовала в себе сил что-то делать, не то, что отправляться в длинное и невероятно опасное путешествие в один конец.

Утро дарило влажную прохладу и порывы отнюдь не летнего ветра, по-хозяйски почесывающего хребты сопок колыханием деревец. На Севере нет высоких деревьев: лиственницы, ольха, березки, в том числе и карликовые, стланик. Когда об этих широтах пишут тайга – это не совсем верно. Она здесь действительно есть – в поймах крупных рек. Чаще встречается лесотундра – именно в такие места я и попала. А верхушки многих сопок представляют собой сплошняковые камни вообще безо всякой растительности. И это для меня – наибольшая проблема.

Один раз я попала в поход на гряду каменистых сопок. Расстояние в километр мы преодолевали несколько часов из-за сыпунов и опасных обвалов. Мне не миновать подобных переходов, и это самое страшное: низинами идти очень долго и опасно – где есть вода и растительность, обитают и хищники. В этом смысле на камнях мне почти ничего не грозит кроме несчастного случая да колоссальной потери времени и физических сил.

Во время этих нехитрых расчетов я поравнялась с тем местом, откуда сутки назад набирала воду. Нужно как следует напиться, вымыть банку, чтобы в ней можно было согревать воду, пополнить ее запасы в термосе и, не теряя больше ни минуты, двигаться.

Выдавив из тюбика немного шампуня, я намылила жестянку с бодрой коровой и надписью «Бурятмясопром», чтобы снять с нее остатки жира, но это удавалось с большим трудом из-за того, что работала я фактически одной рукой – левой, придерживая утварь правой, висящей на веревке плотно к туловищу. А еще вода была такой студеной на фоне этого пасмурного промозглого дня, что руки мои задубели до ломоты, а банка так и осталась сальной.

Я едва смогла открутить пробку термоса: пальцы то и дело проскальзывали. Но питьевой воды себе все же набрала, после чего долго хлопала ладонью о ногу, чтобы восстановить, хоть частично, нормальное кровообращение. Не знаю, чем была обоснована моя медлительность, растерянностью, голодом или желанием отсрочить неизбежное, но возле ручья я проторчала никак не меньше получаса, все не решаясь просто встать и пойти.

В итоге, когда все поводы были использованы, я еле поползла по ставшему еще более крутым каменистому спуску, ведущему прямехонько к озеру, тихонько подскуливая и вздрагивая, как дети, пережившие истерику: только не плачь, не плачь, не… Я сдохну как животное, и меня даже по-человечески не похоронят из-за глупого, самонадеянного, безрассудного авантюризма, из-за этого вечного противостояния стихиям – нежелания примириться с неизбежным и просто ждать, из-за моего идиотского упрямства!

А ноги все шли и шли. И вот я уже оказалась на берегу озера – гладь его рябилась от ветерка и здесь, в низовье долины, – а судя по природе находилась я все же значительно выше уровня моря, – звуки были совершенно иными, как в хорошем концертном зале. Если бы в тот момент я возвышалась непосредственно над водой, я бы увидела вертолет, лежащий на дне, и надпись «Медицина катастроф» с красным крестом на борту. Но ни с одной возвышенности без специальных оптических приспособлений этого было не разглядеть, и я, даже не поежившись от близости к искореженному куску металла и мертвым людям, покоящимся внутри него, как в материнском чреве, тронула воду, отметив, какая же она не по-летнему ледяная, не только в горном ключе, но и здесь, и пошла, не оглядываясь, в сторону дальней сопки, по самому пологому боку которой решила штурмовать подъем и там уже оценивать свои дальнейшие перспективы.