– А суд будет?

– Суда не будет, – ответил подполковник.

– Надо подумать.

– Ну, думай, только не долго. Егор задумался. Всё – таки дело, которое он задумал, получилось и с работой наладится. Может так поступить будет вполне разумно. Сделал дело и сохранил свободу. – Ладно, давайте напишу. Рябов стал диктовать, Егор сначала просто записывал, а потом начал поправлять в смысле стиля повествования, даже сам удивился и подумал, что это прямо таки получается какой-то синдром и приумерил свой пыл. Когда закончили, подполковник вернул паспорт. Из КГБ с Рябовым они вышли вместе. Ну вот, – сказал он, – мы и расстаёмся. Встретишь меня когда-нибудь и не узнаешь. – Как не узнаю, узнаю. – Посмотрим. И он оказался прав. Лет через 20, в 2003 году Егора окликнул мужчина: Здравствуй! Не узнаёшь меня?

– Извините, Вы ошиблись! Я Вас не знаю.

– Нет, я не ошибся, – ответил он.

Егор молча прошёл дальше и только минут через десять он с трудом, но что-то вспомнил и догадался, что это был тот самый подполковник Рябов. Если бы не эта оплошность, надо было его поблагодарить. Прошло так много времени. И в КГБ тоже, оказывается, люди.

Я лежу на берегу ласкового Чёрного моря и любуюсь чудом. Прохладный, вечерний ветерок ласкает моё слегка обожжённое солнцем тело. Белые волны разбиваются о прибрежные камни, закатное небо спокойное и безмятежное, невероятная прелесть природы навевает поэтическое вдохновение, достаю тетрадь и пробую писать. Постепенно веки тяжелеют, хочется спать и только какой-то яркий свет беспокоит и волнует. Я открываю глаза – удивительно красивое женское лицо, очи как неба синь.

– Кто Вы прекрасная незнакомка? – выдохнул я.

– Сам догадаешься, – чудный голос уже не забыть.

Это невероятно и голос, как реченька журчит, русский сарафан и кокошник и звезда горит.

– Что, царевна—лебедь, сама пожаловала? – шучу я.

– Узнаешь! У меня к тебе дело.

– К Вашим услугам!

– Как тебе пишется, милый!

– Хочется, но с трудом идёт. Удивляюсь какие бывают плодовитые!

– Не у всякого плодовитого останется что-то после.

– Но есть и другие!

– Есть! Хочешь, покажу тех, которые есть и которых для мира нет!

– Интересно как это?

В небе заклубились белые и тёмные облака, к моему удивлению появилось нечто похожее на мираж, которое становилось всё более чётким – русоволосый парень спускался в подвал дома, в одной руке держал тетрадь и блокнот. Затем он положил тетрадь и блокнот на трубу и вышел из подвала.

– Вот так положено начало самой популярной и знаменитой рок – музыки восьмидесятых, девяностых и частично двухтысячных годов, – молвила девица.

– Как Вы сделали такое в небе?

– Я могу и не такое! – сказала она. Даже не удивляюсь. – А при чём тут этот молодой человек!

– Какие группы начала тех лет ты знаешь?

– «Аквариум», «Форум», «Кино», «Весёлые ребята».

– Это в основном его стихи!

– Ну, Б. Г. же поэт!

– Он хороший музыкант. Были у него другие попытки, но это как небо и земля. Шарик, к сожалению, сдулся.

– Что, об этом никто не узнает?

– Прекрасное далёко об этом узнает и не только прекрасное далёко, простит многих, как и в его песне, но не всех.

– Как же случилось такое?

– Тяжёлое время и надо было прятаться. А он имел неосторожность, для конспирации, подписать некоторые свои стихи именами уже известных людей и они с удовольствием записали его произведения в список своих достижений. Громкий голос заставил меня обернуться. Ну, конечно, дядя милиционер. Кому ещё придёт в голову спрашивать у раздетого человека документы? С въедливым, генетическим страхом достаю паспорт из кармана брюк, лежащих немного в стороне и показываю его милиционеру. Всё в порядке, он уходит, но нет и прекрасной девушки. В кружевах облаков темнеющего неба заметно слабое подобие надписи – Сара… Что же это было?