Морсков подошел к окну на улицу Строителей. Из окна открылся вид на безбрежный океан. Шторм! Высоченные волны в несколько этажей, ветер, молнии, дождь. Стихия!

Он отхлебнул из чашки кофе, хотя, на мгновение засомневался, а стоит ли прерывать этот морок бодрящим напитком – ведь в игре воображения, по большому счету, нет ничего плохого. Однако кофе не изменил происходящего. Четыре окна, каменные стены, пол и потолок. Вниз от квадратного проема в полу уходит винтовая железная лестница, вверх такая же поднимается к проему в потолке.

Движимый каким-то, как если бы привычным, профессиональным порывом, Морсков поднялся по лестнице, откинул люк и вышел на чердак под крышу… Маяка?

Ну, конечно, маяка! А зачем же тогда в центре круглой комнаты под крышей этот огромный железный застекленный фонарь, за стеклами которого ярко горит огонь? Морсков на маяке!

Что-то, и это было снова с какой-то стати профессиональным, его Морскова забеспокоило, когда он заметил, что огонь в маячном фонаре горит неровно. Нужно подлить в бак фонаря еще керосина. Морсков поднял стоящую у стены канистру – пустая. Бочка с керосином внизу, и он поспешил по лестнице вниз с пустой канистрой в руке. Ноги не путались по ступенькам и сбегали привычно.

Набрав полную канистру керосина, Морсков поднял ее по винтовой лестнице наверх и залил топливо в фонарь маяка. Пламя горело ровно. За окнами продолжал бушевать шторм. Видимость была совсем малой, но маяк высокий, и его свет все же будет видно судам, если такие появятся поблизости.

С успокоенной душой Морсков спустился самый низ, разжег очаг и подвесил на крюк закопченный медный чайник, чтобы заварить чаю. Бросил взгляд на бочку с керосином. Его хватит надолго! Выпив свой чай, хозяин маяка снова поднялся наверх к фонарю, чтобы сверху посмотреть на бушующий океан.

И вовремя! Фонарь снова мигал сбивчиво и неровно, словно керосин, который Морсков только-только залил в него, кончался. Он заглянул в горловину фонарного бака и обомлел – керосин отсвечивал бликами где-то уже на дне. Как так? Как двадцать литров керосина могли сгореть так быстро?

Не давая себе времени на размышления, Морсков снова бросился вниз и снова поднял и залил в фонарь двадцать литров керосина – прямо под горловину. С опасением и подозрением он остался понаблюдать за фонарем.

И не напрасно! Топливо прогорело примерно за полчаса, и хозяин маяка снова побежал за очередной порцией керосина.

Что-то произошло, может быть с фонарем, но топливо прогорало очень быстро. В штром нельзя допустить, чтобы свет маяка погас. В океане могут быть корабли, на них люди.

Морсков ошибся. Что-то произошло, но не с фонарем, а со временем. Шторм бушевал уже день за днем, неделю за неделей, но хозяин маяка не замечал этого – ведь за окнами в шторм одна и та же картина. Такие метаморфозы времени бывают в старости, когда время летит быстрее, и кажется, жизнь пролетает со скоростью свободного падения.

Керосин в бочке закончился. Морсков знал, что фонарь приспособлен, чтобы гореть на дровах, и теперь хозяин маяка выходил в этакую непогоду и собирал ветки и сучья, гоняемые ветром по камням полуострова. Собрав побольше дров, он спешил к фонарю и подкладывал их, чтобы горение продолжилось.

От тяжелого физического труда Морсков изнемог, но и в течении времени что-то изменилось. На дровах фонарь горел дольше, чем на керосине, будто давая хозяину маяка успевать собрать новую вязанку дров.

Морсков действовал, как заведенный. Он уже ни о чем не думал, а лишь бегал и бегал вниз и вверх и по побережью полуострова в поисках все новых дров для фонаря.